- Не изначально за тобой, сначала за ним - Хорошим Господином, а уж потом, когда ты умчалась, буквально умчалась, а не убежала, я отправился за тобой.
Издав далеко не изящный звук - подобие кряхтения - я приподнялась на локтях. Правый ужасающе заныл, видимо, им и ударилась при падении. Соломенная прядь Двадцать маячила перед глазами, как колосок в чистом поле.
Я редко скептична, крайне. Обычно именно я - та самая дурёха, что вечно ведётся на розыгрыши и не понимает сарказма, но тут даже мне ясно, что логика и факты не сходятся.
- Послушай, Двадцать, - было очень странно его так называть, но пришлось, - ты, пожалуй что, должен быть гепардом… Ну, хотя бы гончей, чтобы угнаться за мной на скейтборде. Особенно когда я ехала так быстро и так далеко. Я не хочу сказать, что ты врёшь, но это… - я выдохнула, - это невозможно.
Двадцать снова наклонил голову.
- Значит, - помолчал, - значит, всё это крайне удачное стечение обстоятельств. А если так, то волноваться не о чем: на это самое “стечение” мы повлиять никак не можем.
Он протянул руку.
- Поднимись, пожалуйста. Тебе о многом надо подумать.
Его ладонь была длинной, пальцы - узкими. Я внимательно разглядывала её пару секунд и протянула свою, грязную, окровавленную, со сломанным ногтем.
Рывок, поднявший меня на ноги, болью отозвался в теле, по предплечью стекала кровь, огибала большой палец и капала с ногтя. Я оглядела повреждения. Не такие уж большие, но крайне неприятные: в руке звенело, одежда вся в грязи, на джинсах зияла большая дыра, кожа саднила, царапины меланхолично кровоточили.
С таким количеством аварий пора бы переходить на самокат.
Двадцать протянул скейтборд. Колёсико с первого взгляда казалось поврежденным, а на поверку так вообще разболталось. Нужны инструменты.
- Что же, придётся идти до дома пешком, - сказала я больше в пространство, но Двадцать тут же навострил уши.
- У тебя нет денег на автобус?
Щёки мои резко загорелись.
- Есть.
- Зачем тогда пешком?
- Хо-че-тся, - отчеканила я.
Он поправил шляпу.
- Тогда пошли.