И мы направились вдоль дороги. Я обнаружила еще и поврежденную коленку при первом же шаге, охнула, поморщилась, по пошла дальше, прижимая скейт.
“Здравствуйте, я на собеседование, прямо после боя с тигром. Ну, хотя бы я победила. можно вписать это в профессиональные навыки? У вас есть вакансия укротителя?”
- О чём ты думаешь? - у Двадцать была дурная привычка заглядывать в лицо собеседнику, несмотря на разницу в росте.
- О работе.
- У тебя же её ещё нет.
- Ну, о собеседовании.
- Думаешь, возьмут?
- Нет.
- Почему?
- Мне в последнее время не везет.
- Я бы так не сказал.
Я развела руками:
- Говори-не говори, а не везет страшно.
- Вот уж полнейшая глупость.
И снова горящие щёки. Оставалось только угрюмо взглянуть на него.
“Пожалуйста, не называй мою жизнь глупостью,” - хотелось сказать, но из горла вырвался только некрасивый сдавленный звук. Я тут же отвернулась.
За углом оказалась аптека. Я попросила Двадцать подождать меня со скейтбордом у входа, а сама купила перекись и вату. Отдав последнюю мелочь, обработала ссадины прямо там, слегка поморщилась, когда на ранках зашипела белая пена. Затем вернулась к провожатому.
Мы шли мимо зарослей сирени. Они скрывали страшные панельные пятиэтажки - застройка большей части окраин Краснокаменного. Вот и школа - красно-белая - шумная. Только что прозвенела перемена, и дети высыпали во двор, как ягоды из лукошка, не в состоянии томится в тесных душных кабинетах, когда тут солнце и майский воздух.
- Хочу в школу… - пробормотала я.
- Жуть какая! - слишком бурно отреагировал Двадцать. - Зачем?