— Эх, милок, сказал бы ты мне, что на самом деле ищешь. История Алуфьево она, ить, знаешь какая… Ого-го. — Он положил толстую книгу на стол. — Мы ж вотчина графа Агронского. Поди и не слышал про такого. Матвей покачал головой, чем полностью удовлетворил старика.
— Вот-вот, — попенял тот. — А все у вас «тырнеты» да «гад-же-ты». — Последнее слово старик произнес по слогам, видимо боясь ошибиться. — Все для какой-то «стограмм» фотографии нужно сделать, пока остальные не сделали. Все бегом, скачком. Нет бы сесть и рассказать, что на самом деле надобно.
— Историю постройки Алуфьево, — раз в пятый проговорил Матвей. — Можно начать с церкви…
«А где церковь, там и кладбище» — мысленно закончил он.
Матвей и так и эдак пытался прикинуть, когда могла жить и умереть эта девушка. Все, что у него было — это платье и прическа… Но вот, не специалист он был по женским штучкам и не мог сказать, чем отличается ридикюль от реглана и не видел особой разницы между фиолетовым и сиреневым цветом, помнится Алла чуть его не убила, когда… Нет, об этом он вспоминать не хотел.
— Ну, раз церковь, то эта, — старик ткнул пальцем с узловатыми суставами в бордовый фолиант, — тебе не к чему.
— А что там? — тут же проявил интерес Матвей скорее из духа противоречия.
— Там, милок, история становления советской власти в поселении городского типа Алуфево, там про возрождение добычи щебня и песка, про ударные пятилетки и про выполнение плана. Васька Соловьев накалякал, уроженец местный. Говорят, помер недавно. Или уже лет пять как? — Матвей посмотрел на обложку, где золотым по красному было выведено проф. Василий Соловьев. — Уж такого насочинял, словно мы красных прям с караваем встречали и ни слова о том, что белогвардейский выкормыш Митька Меченый лет пять партизанил и народному комиссару жизни не давал. Много чего насочинял, но хорошо насочинял стервец, зачитаешься. Не то, что Тихоновский, — старик указал на книгу, что листал Матвей. — Вот уж кто придерживался одних фактов и голой правды. Настолько голой, что скулы сведет от скуки. Так чего тебе надобно-то, городской человек? — снова спросил старик. И Матвей, вздохнув, сдался:
— Дом у озера, — тихо проговорил он.
— Вот видишь, совсем несложно сказать правду, — улыбнулся библиотекарь.
— Вы знали, — констатировал Матвей.
— Где ты живешь? Конечно, знал. Бабы всем растрепали, да и описали тебя довольно точно и шевелюру и очки.
— Так почему вы…
— Потому что я, мил человек, за просто так в душу не лезу. Сказал: «историю Алуфьево» — получай историю Алуфьево. А раз сказал: «дом у озера»…
— Получу историю дома у озера? — спросил, сняв очки, Матвей.
— Хм, с этим сложнее. Смотря, что тебя интересует. В этих книгах про дом точно ничего нет, ни в этой, ни в той. Помнится, к семидесятилетию советской власти профком набор открыток выпустил. На них, уж как водится, секретарь местный вместе с замом бревна таскают, а потом детей целуют, потом баб обнимают, а потом в трактор не опохмелившись залазят, работнички серпа и молота с большой дороги. Карьер еще фотографировали, здание профкома. Ну и несколько нормальных фотографий затесалось. И леса и обрыв, что с той стороны озера и… дом этот. Наша типография печатала, но тираж сам понимаешь, аховый. — Библиотекарь внимательно посмотрел, как Матвей записывает в блокнот его слова и добавил: — Хотя, чего тебе та открытка, поди, налюбовался уже. Дом и дом, там же никаких сведений не печатали. Только год, имя фотографа, да «Слава КПСС».
— Значит, неизвестно, кто построил этот дом?
— Почему неизвестно, — удивился старик. — Промышленник Завгородний в позапрошлом веке построил.
От неожиданности Матвей выронил ручку, та скатилась с блокнота.
— А нельзя поподробнее про промышленника?
ebooksa