Триединство

Тюремщица сокрушённо покачала головой, но противиться не стала. Марина закрыла глаза и попыталась уже в который раз за эти дни достучаться до собственной крови.

Никакого отклика. Словно эти годы Силы существовали лишь в снах. После последних двух кровопусканий ведьма даже перестала слышать Древо Жизни.

Она понятия не имела, как предотвратить беду, и сейчас просто очень хотела, чтобы Максим или Слава перед смертью увидели дружеское лицо.

«Я ведь тоже скоро умру. Не зря мама привиделась. Вот и хорошо: всё равно не смогу жить, если ребята погибнут по моей вине».

Заскрежетала металлическая дверь в конце коридора.

Феликс спохватился, профессионально взял Марину одной рукой за талию, другой за затылок, дождался, пока пленница обхватит его за шею, и помог встать.

Тело мгновенно покрылось потом, нога от лодыжки до середины бедра взвыла непереносимой болью, но Марина лишь быстро задышала сквозь плотно сжатые зубы.

— Ты, детка, на больную ногу-то не наступай. Феликс удержит, — озабоченно сказала Бетти.

Ведьма так и сделала. Великовозрастной ребёнок дотащил её до решётки, благо, до неё было всего два шага, и отодвинул шторку. Оказывается, к их разговору прислушивались все обитатели тюрьмы. И Егор, и лепрекон тоже стояли у своих решёток, ожидая гостей.

Максим сам идти не мог. Он практически висел на двух охранниках, которые его тащили. Сзади шёл ещё один человек, в полицейской форме, который настороженно вглядывался в клетки. Заметив лепрекона, который по своему обыкновению прижался к решётке лицом, вздрогнул и сбился с шага.

Марина, увидев друга, позабыла о боли. Слёзы хлынули из глаз, дыхание перехватило. Максим выглядел ужасно, особенно безвольно волочащиеся по полу ноги. Но, увидев ведьму, он неожиданно подмигнул. Дыхание возобновилось — за долгие годы ведьма очень хорошо изучила бывшего учителя. Если бы у него не было плана, он бы просто виновато улыбнулся.

А вот Феликс выглядел, мягко говоря, разочарованным. Он даже чуть не уронил Марину, настолько его шокировала внешность «русского маньяка». Да, до Микки Рурка Максиму было очень далеко.

— О, чую кровь! — завыл сэр Грэгори. — Ну же, не тяните, тупые людишки. Я хочу есть!

Охранники замедлили шаг. Нет, они не боялись. Просто между ними находился враг, фактически приговорённый к смертной казни, но человек. А там, в клетке, пускала слюни потусторонняя тварь. Максим, уловив настроение конвоиров, кротко попросил:

— Парни, дайте с сестрой попрощаться. Вы же прекрасно знаете, что она здесь, в той камере. Видите? Плачет. Будьте людьми.

Служивые переглянулись. Полицейский обернулся, удостоверился, что шериф всё-таки решил не спускаться, и разрешающе кивнул. Максима подтащили к камере. Феликс о деликатности, видимо, не знал, поэтому не отошёл, предварительно попросив Марину держаться за решётку, он наоборот, сильнее обнял пленницу.

— Макс… — Марина не знала, что сказать. Слишком много зрителей, «брат» слишком напряжён. Он явно чего-то хотел, но чего, она никак не могла понять.

Максим попросил:

— Снимите наручники. Пожалуйста. Богом прошу.

Он не зря сказал именно так. В Манхеттене была сильна христианская вера, Чистилище под боком этому способствовало. Охранники милосердно выполнили просьбу.