Переплёт

Там были книги.

Книги? Я чуть было не оттолкнул коробку. Теперь, когда я знал, что представляют из себя книги, я боялся к ним прикоснуться, точно они переносят заразу. Но что плохого может случиться со мной здесь, на этом теплом тихом чердаке, в доме, где мирно спит Люциан?

Я взял книгу, лежавшую на самом верху, и не почувствовал головокружения и тошноты, как тогда, на ярмарке в День Пробуждения, когда раскрыл книгу, купленную у торговца. Слова перед глазами были просто словами, и больше ничем.

«Н а заре моего детства, в нежные годы, когда солнце отрочества еще не взошло надо мною и не расцвели бутоны моего девичества, невинность мою впервые осквернило вторжение мужчины».

Я перевернул страницу. Рассказ продолжался в том же напыщенном тоне, со множеством аллегорий и упоминаний Венеры и Приапа.

«Его громадный жезл, который он направил не в открытые врата моего сада наслаждений, а в другую дверь, служившую целям куда более приземленным...»

Я засмеялся.

— Что ты делаешь?

Я обернулся. Прислонившись к дверному косяку, на пороге стоял Люциан, растрепанный и почти раздетый. На нем была моя рубашка, застегнутая на одну пуговицу. Спокойный и заспанный, он, улыбаясь, подошел ко мне. Я думал, что он меня поцелует, но он вдруг замер.

— Что это?

— Книга. Здесь нашел. Но, кажется, с ней что-то не так. Она не такая, как...

— Как ты можешь это читать? — Он забрал у меня книгу и замахнулся, точно хотел зашвырнуть ее в угол. Но потом открыл и пролистал несколько страниц."

— Ого!

— Что там?

— Кажется, это подделка. Роман. Вот почему она здесь, а не у отца... Смотри.

На форзац из узорчатой бумаги был наклеен ярлык с именем переплетчицы.

— Это не может быть настоящим переплетом мадам Сауэрли. Они даже ее имя с ошибкой написали: здесь «э » пропущено.

— Я совсем не понимаю, о чем ты говоришь. Люциан. — Мадам Сауэрли? Это самая известная переплетчица порнографических книг, она жила сто лет назад. А, ты имеешь в ыщ романы1 — презрительно усмехнулся он. — Это ненастоящие книги. Их пишут, как пишут в журналах, придумывают всё. Они не про реальных людей. Это не настоящие воспоминания, а выдуманные. Но неважно. — Он закрыл книгу и с тенью улыбки на лице покачал головой. — Ты совсем ничего не знаешь. Святая наивность.

— Откуда мне знать о том, о чем мне никто никогда не рассказывал?

— Еще бы. У твоих родителей чистая душа. Но не тревожься. Мне нравится твоя неиспорченность.