— Дверь скрипела. Будто ее кто-то открыть пытался.
— Да ну? Может, ветер? — Обезумевший взгляд Людки метнулся к входу.
— Нет, она плотно закрывается. И тяжелая, — пробормотала Даша, бледнея.
— Тогда кто? — Долговязая подруга встала и шагнула вперед.
— Посмотреть хочешь? — Даша тоже встала. Обе вздрогнули от скрипа табурета, но дверь, которую они сверлили взглядами, осталась неподвижной.
— Мамочки, как страшно-то! — Людка сделала еще один шаг. — Мне кажется, там стоит кто-то.
— Где? — От напряжения глаза Даши заболели.
— Там. — Людка опять вытянула длинную, как жердь, худую руку. — Там, за дверью. На крыльце.
— С ума сошла! Ты же не можешь сквозь дверь видеть? — зашипела на нее Даша. — Нарочно пугаешь, издеваешься!
— Я слышу, как он сопит прямо за дверью.
— Ну, все, надоело! — Даша решительно пнула незапертую дверь, и та распахнулась настежь под заунывный вой ржавых петель. Никого. Черный проем был пуст, но на кривых рассохшихся досках старого крыльца темнело мокрое пятно, покрываясь на глазах ледяной коркой. Обе одновременно взвизгнули и отскочили в глубь комнаты.
— Видела? — воскликнула Люда, вцепившись в Дашину руку. — Стоял! Там кто-то стоял!
Дверь все еще покачивалась, издавая леденящий душу скрип.
— Почему доски мокрые? — Даша сверлила взглядом темноту, скованная ужасом. — Не мог же старик из озера выбраться! Он был мертвый, совсем мертвый… — бормотала она. — Но кто тогда?
Ветер ворвался внутрь вместе с мелкими колючими снежинками. Но о том, чтобы выйти на крыльцо, достать ручку и закрыть дверь, невозможно было и думать. Обе стояли, трясясь от страха и студеного ветра, задувавшего с улицы, не смея шелохнуться.
Колян вынырнул из забытья и почувствовал, что замерзает. Щеки и пальцы рук щипало от мороза. Было тихо. Под потолком тускло мигал фонарь, раскачиваясь от ветра. Вокруг метались снежные хлопья. «Что такое, зима, что ли?» — удивился он и задумался о том, где находится. С трудом вспомнил, что вместе с Павлом пришли к старику, про клад хотели разузнать. Самогон пили, пока ждали. Повернул голову, увидел спящего рядом друга. Одежду его снегом припорошило. Откуда снегу взяться в мае? Ведь май же на дворе, он вспомнил это. Посмотрел в сторону двери и оторопел. Подумал даже, что спит еще на самом деле, ведь не может наяву быть такого. Или горячка белая началась? Точно, пить меньше надо. Такие уродины только в пьяном бреду привидеться могут. Жуткие страхолюдины, будто из фильма ужасов выбрались. Встали у двери, не шевелятся. Длинные волосы висят сосульками, в них водоросли запутались. Лица зеленые, прогнившие. Глазищи мутные, белесые. Вместо губ — две кривые синие полоски, не рты, а шрамы. Кикиморы болотные самого тошнотворного вида. Интересно, что будет, если подойти к ним? Исчезнут или нет? Уверенный в том, что кикиморы не настоящие, Колян заворочался и поднялся на ноги. Те мгновенно взгляды с открытой двери на него переметнули и губами задвигали быстро-быстро, будто говорили что-то, но ни звука не издавали. Он шагнул к ним, шатаясь. Приметил кочергу, валявшуюся у стола. Очень кстати, сейчас она ему пригодится. Сон это или не сон, а кикимор из избы прогнать надо и дверь закрыть, чтоб снег не летел, да запереть покрепче, чтоб всякие мерзости больше внутрь пробраться не могли. Размахнулся кочергой, а те вдруг руками замахали, рты немые разинули. Не хотят уходить. Ну что ж, им же хуже будет. И всадил с размаху кочергу прямо в рожу одной. Она тут же на пол свалилась и скорчилась вся, задрыгалась. Другая выскочила наружу и умчалась в ночь. Колян подтолкнул к порогу ту, что кочергой огрел, но она руками в ноги его вцепилась, да больно так, будто клещами сдавила. Он пнул ее изо всех сил, та на крыльцо вылетела и кубарем по ступенькам скатилась на траву. Посмотрел — лежит, не шевелится. Другой не видать. Закрыл дверь и запер на засов. Так-то лучше. Обернулся и похолодел. Что за наваждение? Не успел кикимор прогнать, а тут черт рогатый откуда ни возьмись появился. Стоит посреди избы, шатается, лапы когтистые мохнатые к нему тянет. Страшный-то до чего! Рыло свиное на морде, черной шерстью покрытой. Рога на лбу торчат. Глаза горят, будто угли раскаленные. Ну и сон! Просто кошмар какой-то! Когда же он кончится? И Павел куда делся? Ведь в начале сна-то он был, спал на полу рядом с ним, а теперь исчез, нет его там. Что же с чертом-то делать? Идет на него, вот-вот схватит. Может, задушить вздумал? Нет, сон это или не сон, а бесу проклятому его не одолеть. Кочерга еще в руке. Хорошо, что не бросил. Взялся покрепче за рукоять да врезал с размаху прямо между рогов. Тот пошатнулся, но не упал. Еще врезал — не падает, мало ему. Но попятился. Колян пошел в наступление. Вдруг черт поймал кочергу да дернул на себя. Потеряв равновесие, Колян рухнул на пол, стукнувшись лбом так, что искры перед глазами взметнулись салютом. И провалился в темноту.
Даша в панике мчалась, не разбирая дороги. Колян сошел с ума. Людкино лицо с торчащей в глазнице кочергой стояло перед глазами. Надо было сразу удирать, как только увидели убитого старика. На что надеялись? Она всегда подозревала, что Людкин муж сумасшедший. Все время ее лупил. Зверел по пустякам, даже трезвый, а уж пьяный и подавно невменяемым становился, вот и укокошил. Господи, что делать-то? Куда бежать? Тьма непроглядная кругом, да еще метель поднялась, буря настоящая. Снег под ногами скрипит, вся земля усыпана. Даша помнила, что слева от избушки близко озеро. Не оступиться бы, не свалиться в воду. Остановилась оглядеться. Маленькое оконце светилось вдалеке. А больше ничего видно не было — лишь тьма да снежные хлопья. Слава Богу, сумасшедший Колян за ней не погнался. Людку-то как жалко! Но как ей помочь? Теперь ей, наверное, уже ничего не поможет. Вряд ли после такой травмы выживет. А Павел? Там же Павел остался! Хоть бы Колян его не тронул. Не должен. Ведь тот спит на полу, внимания не привлекает. С сумасшедшими самое главное — внимания не привлекать. Но ей-то что делать? За ночь замерзнуть можно, холод-то какой! Идти некуда. Решила подождать. Бежать еще дальше страшно. В такой глуши и волки, наверное, водятся, да и заблудиться можно, ведь близко лес. А тут хоть свет из оконца виден. Отдышалась, в себя пришла немного. Мысли бег замедлили. Стала думать. Наверняка приступ Коляна долго не продлится. Скоро очухается и поймет, что натворил. К утру, должно быть. Там Павел проснется, пойдет ее искать. Главное — не замерзнуть насмерть. Одежда не очень теплая. Курточка спортивная, шапки нет. Хорошо хоть кроссовки не снимала, потому что в избе пол грязный был, а то босиком убежала бы. Шанс выжить есть, только надо двигаться. Даша поприседала, потом запрыгала. Снег захрустел под ногами. Надо же, аномалия какая: снег в мае! А днем жара стояла градусов под тридцать. Устала прыгать, остановилась. Снег продолжал скрипеть. Рядом совсем. От страха обмерла. Кто там? Шаги. Будто вокруг нее ходит кто-то, но кто, не видно в темноте.
— Здравствуй, девица! — донесся из снежной бури мужской голос. Даша попятилась, повернулась и бросилась наутек, подстегиваемая волнами страха.
— Зачем бежишь? — послышалось сзади. — Неужто я такой страшный?
Голос не злой. Насмешливый немного и ласковый. Приятный. Остановилась, оглянулась назад. И тут — странное дело — ветер вдруг стих, снежинки, роящиеся в воздухе, на землю осели, а в небе луна из-за туч вышла и залила все вокруг серебристым светом. Сразу все видно стало. Оказалось, стоит Даша на самом краю обрывистого берега озера, с другой стороны нависает стена густого леса, а впереди, вдали, человек какой-то. Идет к ней. Любопытно стало, кто же это все-таки. И страх прошел. Такой голос только у хорошего человека может быть, подумала Даша. Стояла и смотрела, как он приближается к ней. Высокий, статный, и вот уже видно, что молодой, не старше ее. Улыбается. А лицо какое! Таких красавцев она лишь в рекламных роликах видела. «Джилетт, лучше для мужчины нет!» — вспомнился известный слоган. Парень будто с экрана телевизора сошел — та же густая темная щетина, блестящие волосы красиво зачесаны назад, мускулистое тело, облаченное во что-то спортивное и модное светлого серого цвета — хорошо сочетается с его смуглой кожей и темным цветом волос.
ebooksa