Я встал с таким расчётом, чтобы одновременно держать в поле зрения багровое облако и главу культа и отключил деволюмизацию и «общий рентген», оставив только «истинное зрение».
— Вы арестованы, — громко сказал я. — Руки за голову!
Старик чуть вздрогнул, но это и была вся его реакция на моё столь неожиданное, казалось бы, появление. С широкой улыбкой он повернулся ко мне. Он был худ, довольно высок, хотя, конечно, и пониже меня, действительно с седой аккуратной бородкой и усами, в которых мелькали неожиданно густо-чёрные пряди. Короткие волосы его также были седы, высокий лоб и хитрое лицо покрыты бледными пигментными пятнами. Выражение бесцветных глаз неуловимо — то издёвка, то какая-то мнимая теплота, то страшный гнев, то льдистая холодность. Одет он был в длинный чёрный пиджак и узкие брюки с громадной металлической пряжкой на ремне. Пряжка, конечно, была в форме шестнадцатикора.
— Приветствую тебя, Тюремщик! — удивительно глубоким басом произнёс он. — Привет тебе и добро пожаловать. Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь. Мои несчастные последователи оказались слишком слабы духом — как я и предвидел. И вот ты здесь. Ты пришёл за книгой. Но ты её не получишь. Да и сам ты покинешь стены этой квартиры или моим верным слугою, или мёртвым. А может, одновременно и тем и другим…
— Молчать, — рявкнул я, взмахнув пистолетом. — Отойди от стола! Руки за голову! Третий раз повторять не буду!
— Нет, — покачал головой Старик. — Я этого не сделаю. А ты не выстрелишь всё равно.
На самом деле я вполне готов был его подстрелить. Уж если я на полном серьёзе собирался ранить всего лишь адепта Незримых, то ещё более высокопоставленного культиста мне и подавно было не жалко. Но я всё-таки помедлил секунду — всего секунду — трудно было вот так сходу выстрелить в живого человека, не выглядящего, как исчадье Тьмы. И Старику этой секунды хватило. Очевидно, он понял, что я не шучу, что всё-таки собираюсь стрелять, и принял меры.
— Асебель йах, икуб йах! — выкрикнул он, и я, к своему невыразимому ужасу, почувствовал опять, как множество мягких иголочек вонзаются в мой мозг. Неет, безмолвно закричал я. Что это? Неужели Самохина с ним заодно? Только не это! Я отчаянно пытался удержаться в сознании, но только лишь успел отключить «истинное зрение». И уснул, даже не почувствовав падения на пол.
Этот сон был куда хуже всех предыдущих. По большому счёту, это был, наверно, самый страшный кошмар в моей жизни. Однако сперва обстановка вокруг показалась мне знакомой. Я опять был на той же железной дороге. Только на сей раз солнечный песчаный склон оказался далеко-далеко слева. Я стоял по другую сторону рельсовых путей, в паре сотен метров от моста через тихую мутную речушку. Здесь было сумрачно, тускло и сыро. Поржавевшие брошенные вагоны беспорядочными составами громоздились на путях. За путями был лес. Ядовито-зелёная мокрая листва кривых деревьев влажно шумела на ветру.
Тут кто-то легонько похлопал меня по плечу. Я обернулся и резко отскочил в сторону — это был Старик. Точно такой же, как и наяву — усы, бородка, тёмный пиджак и чёрно-металлический шестнадцатикор на пряжке. Молниеносным движением я выхватил из кобуры пистолет — всё та же, что и раньше, одежда была на мне, и кобура была на месте, на поясе. Движение моё было уже почти инстинктивным, я чувствовал, что это снаряжение — часть меня в этом мире.
Но Старик лишь улыбнулся и сказал:
— Здесь я тебе не враг, не враг. Иди туда, тебе нужно вон туда, в тот дом!
И он указал рукой через рельсы. Я, однако, не стал вестись на его, как мне показалось, уловку, не отвёл взгляда, вскинул пистолет и выстрелил. Но в этот же момент Старик исчез — не растаял в воздухе, а попросту мгновенно исчез. Моя пуля лишь выбила искры из остова вагона на ближайшем пути. Тогда я присел на щебень насыпи, закрыл глаза, сосредоточился и попытался проснуться. Тщетно. Я не мог нащупать разумом существование какой-то иной реальности, кроме этого сна, хотя и помнил, что она, конечно, существует. Я знал, что нахожусь во сне, но покинуть его почему-то не мог. Ага, решил я, значит мне опять нужен портал, как в тот раз, когда мы были с Самохиной и Извольским. Я поднялся, сунул пистолет в кобуру, подошёл к одному из ржавых вагонов и по торцевой лесенке кое-как вскарабкался на его крышу. Я хотел осмотреться. Мне виден был край песчаного склона, на котором когда-то сидели мы с Ольгой, разглядел я и мостик через мелкую речку у труб под насыпью напротив. Но на сей раз никакого портала там не было. Дальше же пары сотен метров разобрать что-либо было просто невозможно — местность утопала в густом молочно-белом тумане. Я глянул вдоль рельсов в противоположном направлении — но там вплоть до стены тумана стояли только старые составы. Несколько путей, впрочем, оставались свободными. Следовало быть осторожным — по ним могли ходить поезда. За рельсами же, полускрытый ядовито-зелёным лесом, и в самом деле возвышался трёхэтажный серый дом, выглядевший скорее даже как небольшой дворец или замок с башенками-эркерами и остроконечной крышей, покрытой бледно-синей черепицей. Стоял он очень близко к железной дороге, так что окна пристройки первого этажа едва не выходили прямо на пути, но густая листва совсем скрывала здание, поэтому я даже не сразу его заметил.
Итак, портал надо было искать. Я очень надеялся, что он существовал и был где-то рядом. У меня просто не было других шансов. Боялся я даже подумать, что сейчас происходит в реальном мире, и что Старик и его предполагаемая сообщница делают с моим безвольным телом. По крайней мере, я пока ещё был жив. А время в мире снов течёт ведь совсем не так, как в реальном. Можно было успеть-таки проснуться до наступления необратимых последствий. Я цеплялся за эту возможность. Иначе мне просто не на что было надеяться.
Ну что ж, можно начать поиски и с этого дома, или замка. Никаких других точек интереса всё равно я поблизости не видел. Постоянно оглядываясь по сторонам, я крайне аккуратно пересёк железнодорожные пути. Однако поездов никаких не было. Я пролез сквозь мокрую листву подлеска, моментально насквозь промочив блузу и частично даже широкие брюки, и оказался возле облупившейся гипсовой ограды палисадника. За палисадником, на гравиевой площадке у входа в замок стояло несколько автомобилей странно-футуристичного вида, с каплевидными обтекаемыми кузовами. Вокруг было тихо. Даже ветер улёгся и перестали шуршать влажные листья. Я потихоньку двинулся по направлению к автомобилям в обход оградки. Как только я вышел на площадку, двойные дубовые двери дома вдруг сами собою медленно отворились. Изнутри послышалась странно манящая тихая медленная музыка, томные переливы саксофона и гитары. Я вновь вынул пистолет и, крадучись, посекундно ожидая опасности, не отводя глаз от раскрытых дверей и окон здания, пошёл вперёд. Какой дивный запах, вдруг подумал я. Чудесными ароматами повеяло изнутри дворца. Сладкие-сладкие, едва не до приторности, тона экзотических фруктов перемешивались с нотками цветов и пряностей. Но была в этом запахе и какая-то глубинная горечь, словно фрукты и цветы были обожжены перед тем, как их сконцентрировали в дикий, возбуждающий коктейль. Далеко не сразу я осознал, что иду уже почти автоматически, двигаюсь на чей-то зов, нежной каденцией зазвучавший в голове. Я был уже на широкой изогнутой лестнице, ведущей из холла на второй этаж. В углах стояли странные существа — автоматоны или огромные ростовые куклы-марионетки, одетые в короткие чёрно-белые костюмчики горничных. Лиц у них не было, как у манекенов. Но из динамиков, находящихся там, где у нормального человека был бы рот, приятные голоса говорили одно и то же: «Госпожа ожидает вас, юный мастер. Проходите, юный мастер. Госпожа ждёт.» Металлические руки их, сжимающие в подобиях пальцев столовые приборы, изгибались и указывали наверх и в сторону. Мимо говорящих кукол поднялся я по лестнице и вышел в длинную, украшенную позолотой и лепниной анфиладу второго этажа. Под ногами у меня был невероятно мягкий ковёр, устилавший весь коридор. Повинуясь неожиданному порыву, я снял ботинки и зашагал дальше босиком. Идти по толстому глубокому ворсу было невероятно приятно. Смутные желания зашевелились во мне. Ничего почти я не помнил больше, и ничего не знал, кроме как идти вот так по чудесной мягкости к сладостной цели. Белые двери спальни распахнулись мне навстречу, и я вошёл. Здесь царил розовый полумрак. На застеленном шёлком ложе в виде огромного сердца томно потягивалось, глядя на меня с жарким призывом, полуобнажённое существо — вроде бы и молодая женщина, но из-за её спины высовывались чёрные кожистые крылья, на голове из-под пышных чёрных волос выглядывали маленькие красноватые рожки. С ними длиною соперничали остро торчащие вверх уши. Глаза были полностью красными с узкими вертикальными зрачками, из острозубого рта высовывался длинный раздвоенный язычок, быстро ходивший по ярко-алым губам, сладострастно их облизывая. Шнуровка узкого корсета едва могла сдержать напор тяжёлых, налитых грудей. Поверьте мне, о мои бесстрастные судьи-читатели, я сразу понял, кто это. Но это ничего не меняло. Я забыл про всё, глядя на неё. Где-то далеко в глубине сознания, которое быстро заволакивало красноватой мглою сильнейшего желания и страсти, мелькнула лишь тихая мысль: «Это же сон. Что такого? Во сне можно. Никто и не узнает. Даже Аня.» И я отпустил контроль полностью. Киньте в меня камень. Киньте.
А та, на кровати, призывно протянула ко мне левую руку, медленно перебирая пальчиками, словно уже лаская мою кожу. Правая рука её быстро скользнула по шнуровке корсета, и он чуть ли не с треском разлетелся в стороны, обнажив чудеснейшие крупные груди и узкий мягкий беленький плоский животик. И то, что ниже… И я почувстовал невероятную тягу к ней, к этой демонице-прелестнице, мне хотелось быть с ней, хотелось, чтобы меня целовали эти яркие губы, чтобы раздвоенный горячий язычок встретился с моим, хотелось прижаться и обхватить эти прекрасные большие крепкие груди с ярко-розовыми упругими сосками, хотелось, чтобы меня приняло влажное, тёплое, сочащееся, жаждущее лоно, чтобы гладкие руки и дивные ножки обняли меня, обвили и не отпускали больше. Красные глаза призывно сверкали, алые губы шептали «Меня зовут Асебель, милёнок… Я здесь для тебя! О, иди ко мне, милый, иди ко мне, красавчик, иди ко мне, о, как нежно я зацелую и приму тебя, приди же, приди, погрузись в меня, возьми меня…» В предвкушении неземного наслаждения я сорвал с себя блузу и штаны, тихо застонал и медленно начал клониться к великолепному гладкому телу, в сладострастной неге плавно изгибающемуся передо мною.
Конечно, я погиб бы безвозвратно. Никаким собственным усилием воли я тогда не смог бы оторвать себя от восхитительной соблазнительницы. Но по величайшей и неизмеримой милости Создателя, я был не одинок. Кто-то вдруг крепко схватил меня двумя руками сзади за шею и оттащил от прекрасно извивающегося подо мной тела суккуба. И девичий голос крикнул на ухо: «Не смей! Не смей, дурной мальчишка! Меня целуй! Аню целуй! Живую женщину целуй! Не касайся демоницы!» И в сторону воплощения сексуального соблазна тот же голос прокричал: «А ты отстань от него! Не тронь, адская шлюха!»
Растерянно я обернулся. Девчонка-лисичка, в одном лишь разодранном тонюсеньком платьице, гневно, жалобно и страстно смотрела на меня. Одно худенькое плечико было расцарапано, капельки крови запеклись на загорелой коже. «Вот тебе!» — вскрикнула она, прижимаясь ко мне всем телом. — «Хочешь?! Вот! Бери!»
И с силой повернув мою голову, девчонка крепко приникла своими тонкими губами к моим. И почувствовав свежий и острый вкус её поцелуя, я невольно ответил на него. Обнял её. Прижал к себе тонкое трепещущее тело. Почувствовал прикосновение маленьких нежных грудей. И, простонав, весь обмяк. Демонское колдовство спало с меня. Девочка Оля сняла его собой.
Страшный, наполненный безумной злобой визг раздался из сердцеобразной кровати. Голая демоница, совсем уже больше для меня не привлекательная, вскочила на четвереньки и провыла:
ebooksa