Они пошли в кабинет, потом к розетке рядом с ее кроватью.
– На окнах есть замки?
– Изнутри они запираются, да.
– Они сейчас заперты?
– Да.
– А теперь я бы хотел выпить чаю, пожалуйста. И чего-нибудь перекусить. Ты мне обещала.
– Хорошо, Макс, но, пожалуйста, вы этим ничего не достигнете, это…
Он молча стоял и ждал. Она пошла вперед, на кухню, он последовал за ней. Потом он закрыл дверь, придвинул к ней стул и сел на него. Она вспомнила, что случилось с ее матерью – как они забрали все и стукнули ее по голове. Она посмотрела на Макса Джеймсона. Нет, это было не то. Тут было нечто другое.
– Я должна вам кое-что рассказать. – Она услышала, что ее собственный голос стал хриплым, будто у нее встало что-то поперек горла. Это был страх. – Недавно мне пришлось срочно поехать в Лондон… Мне позвонила моя мать… Она детский психиатр, живет одна. Когда я до нее доехала, то обнаружила, что дом перевернут вверх дном, многое украдено… а моя мать лежит на полу в луже собственной крови. Она застала их врасплох. Они думали, что дом пустой. Мне тогда стало очень, очень страшно. Я… Я до сих пор не могу выкинуть это из головы. А теперь вы. Это…
– Я не грабитель. Мне здесь ничего не нужно.
– Я не понимаю,
– Ответы.
– Простых ответов у меня нет, Макс.
– Чудеса.
– Если бы я могла вернуть вам Лиззи, я бы так и сделала… Я не могу. Это так не работает. Бог так не работает. Это сложно.
Она сама удивлялась тому, что говорит. Она всегда ощущала, что, совсем наоборот, все не сложно, а просто. Не легко, никогда не легко, но невероятно просто. Теперь она как будто ничего не знала наверняка. В ее голове все смешалось.
Не говори ничего. Не говори ничего. Просто делай.
Да.
Она подожгла газ, поставила чайник, открыла шкаф, чтобы достать чашки, и холодильник – чтобы взять молоко. Не думай ни о чем. Не говори ничего. Просто делай.
Макс сидел и молчал, сгорбившись на деревяном стуле, и смотрел на нее.