Опасность тьмы

– Мне хотелось бы, чтобы ты это чувствовала. Почему ты должна этого избежать?

– А почему вы думаете, что я не чувствовала? Каждый день множество людей страдают так же, как Лиззи, а другие остаются переживать те же чувства, что и вы.

Макс встал и подошел к ней. Он посмотрел на ее кремовую кожу и рыжие волосы, ее тонкое горло под белым воротничком и поднял руки. Прямо над ней.

Она сказала:

– Я знаю, что вы хотите со мной сделать. Но хотела бы Лиззи, чтобы я сейчас умерла?

– Не говори о Лиззи.

– Почему нет? Ведь только о ней тут и речь. Я не думаю, что она была бы счастлива, если бы из-за того, что она умерла, вы убили бы меня. – Она шагнула в сторону. – Дайте мне пройти.

Он застыл. Сейчас он хотел убить ее вовсе не из ненависти, ему хотелось почувствовать, каково это. Каково это будет – сжать свои руки вокруг ее горла. Он всегда быстро приходил в ярость и часто пугал людей своими внезапными, страшными приступами гнева. Нина в такие моменты всегда убегала из дома. Только Лиззи было все равно. Лиззи просто смеялась. Но он никогда не злился на нее, только на то, что было вокруг, и на то, что он мог бы изменить в себе. И ее смеха было достаточно.

Он дал Джейн Фитцрой пройти мимо. Он ее не тронул. Она села за кухонный стол. Ему показалось, что она выглядит совсем маленькой и очень юной. Как ребенок. Только ребенок может быть таким наивным. Что она вообще может знать?

– Я хотел бы выпить чашку чая, – сказал он.

Она потянулась за чайником.

– А потом домой?

– Нет.

Внезапно она начала плакать.

Пятнадцать

Эдвина Слайтхолм не сказала ничего по поводу обвинений в похищении Эми Садден. Она вообще не разговаривала, только подтвердила свое имя.

После того как они вышли из вертолета, Серрэйлер почти не смотрел на нее. А ему хотелось. Хотелось допросить ее, вытянуть из нее правду о Дэвиде Ангусе. Но, конечно, ему не было позволено с ней разговаривать. Это был не его участок и не его дело. Все, что он мог сделать – это попросить официального разрешения допросить ее позже, когда йоркширские дела уже будут идти полным ходом.

– Лучше бы ты остался еще на одну ночь, – сказал Джим Чапмэн. Они ели сэндвичи с беконом, которые принес в его кабинет светящийся от радости констебль. Все управление ликовало, люди были поражены тем, что произошло, и без конца обсуждали арест женщины. Саймон покачал головой и с набитым беконом ртом сказал:

– Я в порядке. Так сказали в больнице.

– Настолько в порядке, что ты проедешь за рулем две сотни миль?