Опасность тьмы

– Пожалуйста.

– Просто чтобы убедиться, что все в порядке.

Тишина.

– К нам поступило сообщение о необычных звуках. Я уверен, что ничего страшного не происходит. Но было бы хорошо, если бы вы просто открыли дверь.

– УХОДИТЕ. Если вы постучите еще раз, я убью ее, вам это понятно? Подтвердите, что вы услышали, что я сейчас сказал, пожалуйста.

Тишина.

– Я… услышал.

– Теперь скажите мне, что вы поняли.

– Я понял.

– Я сказал, я убью ее. У меня есть нож, очень здоровый, очень острый кухонный нож, и я перережу ей глотку. Если вы НЕ УЙДЕТЕ.

Натан отошел от двери, развернулся и сломя голову побежал в сад, где стояли все остальные.

– Нам нужно уйти куда-нибудь, где нас не будет слышно, быстро.

Они пошли за ним ко входу в главный дом.

– У него есть нож… И с ним еще кто-то, женщина.

– Вы уверены, сержант?

– Да, но даже если бы я не был уверен на сто процентов, с такими делами лучше не шутить. Нам нужно подкрепление.

Он стал давить на кнопки своего телефона.

Через пятнадцать минут весь район был забит полицейскими машинами. Руководил операцией исполняющий обязанности суперинтенданта в Лаффертоне, Саймон Серрэйлер готовился к переговорам. Все остальные пока просто стояли рядом.

– Я хочу, чтобы все прошло тихо, – сказал им руководящий офицер, – и надеюсь, что мы сможем справиться с этой проблемой быстро. Мы понятия не имеем, чего хочет или чего рассчитывает добиться этот человек, в здравом он рассудке или находится под воздействием наркотиков или алкоголя. Насколько мы знаем, огнестрельного оружия у него нет. Мы знаем, что он удерживает женщину, но мы не знаем, есть ли там еще кто-то. На текущем этапе нам пока не нужны ни радиосвязь, ни прослушка. Мы будем стоять в стороне, и стоять тихо. Саймон? Давайте будем надеяться, что мы пройдем через все это до того, как начнется заварушка.

Саймон тихо зашагал в сторону домика. День был ясный, теплый и солнечный. Над жимолостью и розами жужжали пчелы, на шпалеры садились бабочки. Это была полная противоположность тому ненастному дню в Йоркшире с нависающими над морем тяжелыми грозовыми тучами, но он снова почувствовал себя в самой гуще событий, в состоянии предельной боеготовности. Его тренировали в качестве переговорщика, и тот недельный интенсивный курс, который он прошел, увлек и поразил его; с тех пор он мечтал, чтобы его вызвали на какую-нибудь большую операцию с заложниками, где он сможет проверить свои навыки. Конечно, это послеполуденное упражнение в сравнении с такими фантазиями казалось скучным и прозаическим.