У Вэл оборвалось дыхание.
– Доктор, вы тут?
Все ее треволнения по поводу медикаментов, весь ее извращенный план, все лишние сеансы, нескончаемые рабочие дни, чувство вины, этой трижды треханой вины – и Бесс Линдер вообще не принимала лекарств. Вэл затошнило.
– Доктор? – повторял Тео.
Вэл заставила себя глубоко вдохнуть.
– Почему? То есть – когда? Уже больше месяца прошло. Когда вы это обнаружили?
– Сегодня. Мне не давали доступа к результатам вскрытия. Никому не давали. Простите, что так долго.
– Ну, спасибо, что сообщили, констебль. Я ценю вашу помощь. – Она собралась положить трубку.
– Доктор Риордан, а вам разве не нужно заводить на своих пациентов историю болезни, прежде чем вы им что-нибудь пропишете?
– Нужно. А что?
– Вы не знаете, не было ли у Бесс Линдер проблем с сердцем?
– Нет, физически она была очень здоровой женщиной, насколько мне известно. А в чем дело?
– Ни в чем, – ответил Тео. – Ох, да – я так и не выяснил, что вы думаете насчет того, о чем я вам сказал за завтраком. О Джозефе Линдере. Я по-прежнему надеюсь, что у вас появились какие-то мысли.
Весь мир опрокинулся. До этого мгновения Вэл отгораживалась от Бесс Линдер каменной стеной, поскольку предполагала, что смерть Бесс как-то связана с ее собственной халатностью. Но сейчас… Она в самом деле знала о Бесс очень мало.
– Чего именно вы хотите от меня, констебль?
– Мне просто нужно знать, подозревала Бесс мужа в том, что у него роман на стороне, или нет. И не давала ли она вам понять, что боится его?
– Вы хотите сказать то, что мне кажется, вы хотите сказать? Что Бесс Линдер не совершала самоубийства?
– Я этого не говорю. Я просто спрашиваю.
Вэл порылась в памяти. Что же
– Я помню, она говорила, что чувствует, как он безразличен к их семейной жизни, и что она поставила ему условие.