Обряд на крови

– Он, – подтвердил Эбинизер.

– Боже… Вы… вы уверены?

– Он змей, – сказал Эбинизер. – Но я уверен в этом настолько, насколько вообще возможно.

Пульсирующая боль расползалась по руке, свет в комнате становился то ярче, то темнее в ритм с ней.

– Моя мать. И ведь он стоял в трех футах от меня. Он убил мою мать. – Старая, детская боль – пустота, одиночество, отцовские невзгоды – разгорелась с новой силой, застелив глаза багровой пеленой. Источник этой боли… по крайней мере большей части ее, наконец открылся мне. И наконец-то я знал, куда наносить удар. И уж наверняка убил бы как можно мучительнее. Все как-то разом отошло на второй план – все, кроме необходимости отомстить. Кроме справедливой мести за смерть матери маленького ребенка. Моей матери. Меня начало трясти, и я знал, что рассудок мой вот-вот не выдержит этого чудовищного давления.

– Хосс, – произнес Эбинизер. – Полегче, мальчик.

– Убью его, – прошептал я. – Убью гада.

– Нет, – возразил Эбинизер. – Тебе нужна передышка, парень. Сам подумай.

Я уже начал копить энергию.

– Убью его. Убью. С потрохами. Чтоб ничего от гада не осталось.

– Гарри! – рявкнул Эбинизер. – Гарри, успокойся. Тебе не совладать с такой энергией. Ты сам прежде погибнешь, если попытаешься.

Что ж, на это мне тоже было наплевать. Очень уж хорошей казалась эта энергия. Слишком сильной. Я хотел этого. Я хотел, чтобы Рейт заплатил за все. Я хотел, чтобы он мучился, визжал, а потом умер за все, что сделал со мной. И у меня хватало сил, чтобы так и вышло. У меня хватало сил и решимости обрушить на него такую волну магии, чтобы от него и следа не осталось. Я заставлю его ползать червяком и молить о снисхождении, прежде чем я разорву его на клочки. Ничего меньшего он не заслужил. Я…

В руке моей вдруг вспыхнул ослепительный огонь – такой внезапный, такой резкий, что спина конвульсивно выгнулась, и я повалился на пол. Я даже кричать не мог. Боль смыла мою ярость, как цунами – одуванчиковый пух. Почти ослепнув от боли, я огляделся по сторонам и увидел, что старый чародей сдавливает своей мозолистой ручищей мою кое-как перебинтованную обожженную руку. Когда он увидел мой взгляд, он отпустил меня; лицо его тоже было полно муки.

Минуту я полежал, свернувшись калачиком, а сердце разгоняло боль по всему моему телу. Потом я постепенно совладал с нею и медленно сел.

– Прости, – прошептал Эбинизер. – Гарри, я не мог допустить, чтобы ты шел на поводу у своего гнева. Ты бы просто убился.

– Я бы унес его с собой, – процедил я сквозь зубы.

Эбинизер горько усмехнулся:

– Ничего бы у тебя не вышло, Хосс.

– Откуда вам знать?

– Я пытался, – сказал он. – Трижды. И ни разу даже близко не подобрался. И ты что, думаешь, твоя мать умерла, не сложив смертного проклятия своему убийце? Твари, что поработила ее? Да это менее вероятно, чем если бы рыба разучилась плавать.