Перемены

Леанансидхе склонила голову перед Мэб, и холодный голос снова сорвался с её губ.

— Не моей служанке обсуждать или расспрашивать меня, даже говорить обо мне по её собственному суждению.

Леа снова преклонила голову перед своей королевой, и в её движении не промелькнула даже намека на злость или недовольство. Мэб продолжала двигаться от камня к камню, не пересекая пространства между ними. Мне должно было становиться легче от многократного повторения. Увы. Каждый раз, когда она делала это, я понимал, что она может легко появиться позади меня с дурными намерениями, и не было ничего, что я бы мог с этим поделать.

— Есть древние правила приличия, которые будут соблюдены, — сдержанным и каким-то формальным тоном произнес голос Мэб. — Есть слова, которые должны быть сказаны. Обряды, которые должны быть увидены. Говори своё желание, смертный.

Теперь я действительно дрожал от холода. Я поднял руки и сцепил их на груди. Это не помогло.

— Силы, — твердо и громко потребовал я.

Затененная фигура застыла на месте и, повернувшись, уставилась на меня. Горящие зеленые глаза чуть наклонились в сторону, как будто Мэб склонила голову набок.

— Скажи мне почему.

Я сжал зубы, чтобы они не стучали.

— Моё тело тяжело ранено, но я должен бороться с Красной Коллегией.

— Ты это проделывал множество раз.

— На этот раз я сражаюсь с ними всеми. Красным Королем и его правящим кругом.

Огонь в её глазах вспыхнул ярче.

— Скажи мне почему.

Я сглотнул и сказал.

— Они похитили мою дочь.

Скрытая в тени фигура затрепетала, а её отделённый от тела голос вздохнул от удовольствия.

— Аххх. Да. Не для собственной жизни. Но для своего ребенка. Ради любви.

Я судорожно кивнул.

— Так много ужасных вещей делается для любви, — произнесла Леа голосом Мэб. — Ради любви мужчины калечат себя и убивают соперников. Ради любви даже миролюбивый мужчина идёт на войну. Ради любви мужчина разрушает себя, и делает это с радостью, — теперь она шла по физическому кругу, её движения были так наполнены неожиданной скоростью и нечеловеческой грацией, что казалось, словно она летит над землей. — Ты знаешь мою цену, смертный. Скажи это.