Я сел. Чему-то во мне действительно не понравилась эта идея, но, оглядевшись, я увидел, что остальные поступили так же, и почувствовал себя чуточку лучше.
Мыш сказал, снова на том, что прозвучало как совершенно понятный английский:
— Забавный. Теперь обрати их обратно.
Леа повернулась, чтобы глянуть на большого пса.
— Как ты смеешь приказывать мне, собака?
— Не твоя собака, — парировал Мыш. Я не знаю, как он делал это. Его рот не шевелился. — Обрати их обратно, прежде чем я оторву тебе задницу. В прямом смысле оторву.
Леанансидхе чуть откинула назад голову и тихо рассмеялась.
— Вы здесь далеки от источников своей силы, мой дорогой демон.
— Я живу с чародеем. Я жульничаю, — Мыш сделал шаг к ней, и его губы обнажили клыки в нескрываемой враждебности. — Ты хочешь обратить их обратно? Или мне убить тебя и вернуть им облик самостоятельно?
Леа прищурилась.
— Ты блефуешь.
Одна из огромных, когтистых лап большой собаки царапнула землю, словно он готовился к прыжку, и его рычание казалось… Я посмотрел вниз и проверил. Эта дрожь земли не казалась. Земля действительно дрожала на несколько футов во всех направлениях от собаки. Сгустки синего света начали падать с его челюстей, достаточно плотные, чтобы это выглядело как будто у него на морде пена.
— Испытай меня.
Леанансидхе медленно покачала головой.
— Как Дрезден вообще одолел Вас?
— Он и не одолел, — ответил Мыш. — Я победил его.
Леа приподняла бровь, сбитая с толку. Затем она пожала плечами и сказала: — У нас есть дело, которое необходимо завершить. Этот спор не выгоден нам. — Она повернулась к нам, махнула рукой в нашу сторону и мурлыкающе прошептала, — В любое время, когда вы захотите вернуться, просто попросите. Из вас всех получились восхитительные гончие.
Снова мука захлестнула меня, хотя я чувствовал себя слишком слабым, чтобы кричать об этом. Субъективно прошла целая вечность, но когда она прошла, я снова осознал себя лежа на боку, потея и тяжело дыша.
Мыш подошел и обнюхал мне лицо, счастливо помахивая хвостом. Он обошел вокруг, пофыркивая и подталкивая меня, чтобы я вставал. Я медленно поднялся, опираясь рукою на его широкую, надежную спину. Я почувствовал острое желание снова сжать старый добрый чародейский посох, просто чтобы опереться на него. Я не думаю, что я когда-либо понимал, каким большим физическим преимуществом (то есть палочкой-выручалочкой) он был. Но у меня его не будет, пока я не потрачу месяц или два на его изготовление: мой был в Голубом Жучке и умер вместе с ним.
Оказавшись на ногах раньше всех, я пристально посмотрел на пса.