Он взглянул на Билла и Тони.
— Что с вами? Вы, ребята, оба выглядите так, словно вам опять нужна экстренная помощь.
— Все подробности? — спросил Тони. — Это…
— Так значит, ты тоже проснулся? — спросил Билл.
— Вы, два глупца, дадите мне говорить или так и будете все время перебивать?
— Я просто хотел спросить кое о чем, но передумал, — сказал Тони. — Извини, Макс. Мне вообще не стоило ничего говорить. Безумная мысль. Идея.
— Твой отец тоже был алкоголиком? — спросил Билл у Тони Флэкса.
Тони, стиснув ладонями лицо, произнес:
— А-а-а-а, — и затем махнул рукой. — Я не люблю слово «алкоголик».
— Ну и черт с ним, — сказал Билл. — Ладно.
— Похоже, вы решили и дальше меня перебивать? — спросил Макс.
— Нет, нет. Пожалуйста, продолжай, — ответил Билл.
Макс нахмурился, посмотрел на обоих, потом с сомнением кинул взгляд на Чиппи Трэйнора — тот как раз запихнул в себя очередное маленькое пирожное и улыбался по этому поводу.
— Отлично. Вообще не знаю, с чего это мне вдруг захотелось рассказать вам об этом. Не то чтобы я по-настоящему понимал это: как вы сами убедитесь, это вроде как мерзко и вроде как страшно. Не знаю, что более поразительно: то, что я вдруг вспомнил все, или то, что умудрялся не держать это в голове почти семьдесят лет. Одно из двух. Но знаете что? Мне кажется, это правда, даже в том случае, если я все выдумал.
— А в этой истории случайно не будет присутствовать дом? — спросил Тони.
— В большинстве этих чертовых историй присутствует дом, — ответил Макс. — Даже жалкий книжный критик должен об этом знать.
— Тони знает, — сказал Чиппи. — Видишь это нелепое пальто? Это дом. Точно, Тони?
— Ты знаешь, что это такое, — буркнул Тони. — Это полушинель, самая настоящая. Только не с Первой, а со Второй мировой.
— Как я собирался сказать, — произнес Макс, оглянувшись и убедившись, что все трое слушают, — когда я проснулся среди ночи, то вспомнил прикосновение колючего одеяла со своей старой кровати, ощутил под босыми ступнями гравий и землю с улицы, вспомнил вкус омлета, приготовленного матерью. Все то нетерпение, которое я испытывал, пока мать готовила завтрак.
Я собирался жить сам по себе в лесах. Это устраивало мать. По крайней мере, она на целый день избавлялась от меня. Чего она не знала, так это того, что я решил стащить для своей цели одно из ружей, стоявших в задней комнате в нашей лавке. И знаете что? Она не обращала внимания на ружья. Около половины из них принадлежали людям, обменявшим их на еду, потому что, кроме ружей, им нечего было менять. Матери противна была сама эта идея. А отец жил, как в тумане, пока не добирался до таверны, а после этого не мог мыслить достаточно ясно, чтобы вспомнить, сколько ружей у него хранится. Как бы то ни было, я положил глаз на двуствольный дробовик, когда-то принадлежавший фермеру по имени Хоквелл, и, пока мать не видела, я проскользнул в заднюю комнату и стащил его. Потом набил карманы ракушками, целым десятком. В лесной чаще что-то происходило, мне хотелось и посмотреть на это, и защититься, если что-нибудь пойдет не так.
ebooksa