— Хотелось бы знать, куда мы идем, — интересуюсь я.
Некоторое время шли молча. Потом он спрашивает:
— Знаешь, как это, когда горе такое глубокое, что похоже на крик?
Жду. Он тоже. Наконец говорит:
— Жена моего лучшего друга просила найти кого-нибудь посидеть ночь у его тела. Он… — И хлопает громко в ладоши.
И дальше всю дорогу шел, прижав кулак к кулаку.
— Тебя как звать? — спрашивает.
— Джим.
— Джим. Ха. А фамилия есть?
Посмотрел на него. Покачал головой.
— Приятно познакомиться, — говорит. Пожали друг другу руки. Идем по улице. Горят фонари. Освещают старые дубы, булыжную мостовую и мусорные контейнеры.
— У нас проблемы с ведьмами, — наконец объясняет. — Ведьмы завелись. Все перестало расти. Жареное мясо дрожит, как от холода. Дрожит прямо в тарелке, а вилку воткнешь — кровь идет. Машины все время ломаются. Небо не то. Все из-за них. Вот в чем дело. Ведьмы выедают лица покойников. Могут принять любую форму. Мышь, воробей, насекомое, хоть таракан. Его жене, жене моего друга, нужен кто-нибудь, кто сможет покараулить.
— А как караулить?
— Просто сидеть. Они не войдут, если кто-то не спит. Входят-то через сны.
Оказались перед низким домом посреди лужайки. Когда мы приблизились, над дорожкой сам зажегся свет. Поднялись на крыльцо. Он постучался.
Открыла жена того, умершего. Красивая, не сильно старше меня. В футболке, похоже, вытирала ею слезы. По всему животу размазана тушь.
— Чарли, — говорит. — Нашел все-таки кого-то.
Он согласен посидеть, — отвечает.
— Я еще не согласился, — говорю.
— Спокойной ночи, Джен. — Это он ей. — Ты нормально?