Жатва

— Вот когда оклемается, стервец, тогда и допросим… он, кстати, скоро очухается? — сидя на кушетке и болтая ногами, спросил Лекса.

— Хэх, у парня контузия, пара синяков и царапин, не более, огонь, казалось, над ним сжалился и не причинил вреда! — ответила Баба Роач, почесав бородавку на крючковатом носу.

— Это как? С каких пор люди обрели огнеупорную способность? — удивился Олег, разминая запястье.

— Вы говорили, что мальчишка болен? Но вот что я вам скажу, это странная болезнь, если вообще она… — многозначительно ответила Баба Роач, но её прервала внезапно распахнувшаяся двустворчатая дверь.

В зал внеслась изящной, но твёрдой походкой Арина, словно снежный буран, снося всё на своём пути. Она была сейчас с белыми, как январский снег, волосами, хотя в кафе носила для конспирации тёмные волосы, и одета, как принцесса, в шёлковое платье, выгодно очерчивающее пышные формы и шубку из белого песца, а украшения на ней сияли даже при тусклом свете, словно снежинки на солнце.

— Где он?! — её голос был холоден, словно лёд, но журчал, как последний ручеёк, который не успел замёрзнуть перед злыми морозами.

— Кто, Ваше морознейшество? — состроила самую учтивую мину, на которую была горазда, Баба Роач и поклонилась Арине.

Олег и Лекса аж подскочили на ноги, невзирая на раны и также поклонились до пола. Она на них и взгляда не уронила, лишь смотрела требовательно на старуху.

— Вы знаете! Мальчишка… смертный, которого Айдар притащил сюда, аль мозги у вас оплавились от взрыва? Так я мигом остужу! — в приказном тоне сказала Арина, именно сказала, она пока не угрожала. — Он мой! Отдайте!

— Но ваше, Великолепие, господин Айдар не велел… — попытался отказать Лекса.

— Мне плевать, что сказал Айдар! Я ему не подчиняюсь! Пусть командует вами, а мне верните моё! — Арина говорила спокойно и вела себя сдержанно, она походила на нерушимый айсберг, готовый потопить любой корабль, неудачно приблизившийся, даже если этим кораблём будет сам «Титаник».

Старуха вздрогнула, она была зажата между двух огней или между ледышкой и огнём. С одной стороны, ей хотелось прислужиться господину, а с другой — гнев госпожи страшнее снежной лавины.

Баба Роач вздохнула и указала на дверь, за которой держали пленника.

Арина резко развернулась, создав морозный порыв ветра, заставивший озябнуть всех, собравшихся тут, и вышла. Как только дверь за ней закрылась, парни облегчённо вздохнули и переполошено переглянулись.

— Ой, не к добру! — выдохнула богобоязненно Баба Роач.

Арина вошла в комнату и тотчас закрыла за собой дверь, на кушетке посреди комнаты, без окон лежал связанный по рукам и ногам Женька. Его глаза были закрыты, но веки подрагивали. Девушка, глубоко вздохнув, поколебавшись, подошла к нему.

— Бедняжка, нужно было уносить ноги, когда я тебе давала шанс. Хотя я тайно надеялась, что ты этого не сделаешь… ты оправдал мои надежды, — пройдясь кончиками пальцев вдоль кушетки, проговорила тихо Арина.

Женька, зажмурившись, открыл глаза, из его груди вырвался стон, и он закашлял, а когда его взгляд сфокусировался, то юноша увидел перед собой прекрасное лицо девушки и вздрогнул, как если бы перед ним была жуткая морда тех тварей, что жрут людей в городе.

— Не бейся напрасно, маленькая пичужка, глубоко твой коготок в сетке увяз, — Арина прокомментировала тщетные потуги парня вырваться и кончики её алых губ тронула улыбка. Девушка грациозно подошла к столу, на котором были аккуратно разложены операционные инструменты, и проведя пальцами по их глади, остановила выбор на скальпеле. Она взяла его в руки, холод металла приятно ласкал кожу, словно жидкий шёлк, а его блестящая гладь напомнила Арине замерший лёд на реке.

— Ты, ты что задумала?! Монстр! Отпусти! Пожалуйста! Что я тебе сделал? — внимательно пронаблюдав за действиями прекрасного чудища, Женька побледнел и стал ещё рьянее вырываться.