Кошки не всегда молчат,

Девочка накинула куртку.

– Рике, только недолго, хорошо? Скоро будем ужинать.

– Хорошо.

Она вышла во двор и уселась на скамейку. Небо прояснилось, зажигались первые звёзды. Девочка посмотрела вверх, расфокусировала взгляд и увидела.

2

Среди неярких ещё звёздочек на тёмно-синем небосводе тянулись полосы настоящей ночной черноты. Выглядело это, словно ночь в некоторых местах уже наступила, а где-то – ещё нет. Однако, присмотревшись, Рике обнаружила, что эти полосы движутся. Они текли там, сверху, словно мрачные реки. Текли сюда, в Тролльхавен. Девочка видела, что эти полосы изливаются вниз бесшумными водопадами. И одна, узкая, вроде ручья, срывалась с небес прямо над их домом.

Рике вскочила на ноги. В нос ей ударила отвратительная вонь – дерьмо, разложение, тухлятина, все это по отдельности дополняло и усиливало тошнотворный смрад. Рике отбежала от дома к калитке, зажмурившись. Запах почти сразу исчез. Она открыла глаза.

Если не смотреть особым зрением, то чёрных полос не было видно. Гнусный аромат тоже пропал. Звёзды выглядели как обычно, не зная, какая гадость пачкает их свет в облачных высях. Холодея от жуткого предчувствия, девочка зашла в дом.

Она разулась, повесила куртку на вешалку, и осторожно шагнула в гостиную.

– Ужин готов, – позвала её Ирма, услышав, как закрылась входная дверь.

Тихо ступая, Рике бочком села на стул в кухне. Краем глаза она посмотрела на Ирму.

Над головой у мачехи висел жуткий конус извращенной ауры. С потолка в него лилась струя вонючей чёрной гадости. Но сама Ирма оставалась в полном неведении о том, что творилось над её красивой головой.

Впервые Рике пожалела о своем нехитром умении. Не видела бы, и ничего не знала. В нос опять шибанул мерзкий смрад. Она опустила глаза на пасту с сосисками и салат, и сильный рвотный позыв чуть не вывернул её наизнанку. Рике вскочила, и помчалась в туалет.

– Это всё телевизор! – крикнула ей вдогонку Ирма. – Лучше не смотри новости – слишком много тяжёлых эмоций!

Рике знала, что дело не в телевизоре. Но рассказывать это Ирме не сочла нужным. Прополоскала рот (к счастью, всё же обошлось без рвоты).

– Мне не хочется есть, – сказала она Ирме из гостиной через дверь. Пустой желудок предательски заурчал. – Я к себе пойду пока.

– Подожди, – мачеха уже поела, и кормила сейчас Улафа с ложки. – Нам надо с тобой поговорить. Посидишь, пока Улле поест?

– Угм, – сказала Рике, и уселась на диван перед выключенным ТВ. Неожиданно стало зябко. Она сложила руки и сунула между коленками.

Ирма подошла и села рядом. Рике смотрела прямо перед собой, зарёкшись отсматривать любые ауры. Улле пристроился у дивана, и мать включила ему детский канал.

– Я понимаю, – начала Ирма, – что тебе неприятны плохие новости про Остланд. В конце концов, твоя мама осси, и ты наполовину тоже. Но не забывай, что ты ещё и наполовину норвежка. Мне не нравится, что в семье возникают разногласия по этому поводу. Хочу попробовать объяснить мою точку зрения. Хорошо?