Санки

– Что тебе тут, Васин? – завуч возникла из глубины комнаты, когда я сунул свой нос в приоткрытую дверь.

– Ничего, ничего, просто ручку потерял, – очень быстро проговорил я и побежал обратно. План хороший, но исполнить его будет непросто, надо тщательно к нему подготовиться, я видел, как это делают грабители банка в американских фильмах, и взял за основу их опыт.

– Так вот же твоя домашняя работа, – глыба внезапно нависла над моей тетрадью грозовой тучей, – и решено все правильно, успел списать на перемене, молодец Васин!

В этот день у меня в журнале появилась еще одна двойка, такая большая и жирная, что заняла почти полторы клетки, поставленная с нескрываемым удовольствием и долей пролетарской ненависти. Этот день я выдержал с трудом, силы мне давала мысль, что школа не вечна и когда-нибудь она закончится.

Санки явились в обычное время, но были непривычно грязными, какая-то маслянистая, вонючая жидкость стекала с них на пол и впитывалась в ковер. Сначала я не разглядел ее, но после того, как вонь добралась до моего носа, я встал и подошел ближе. Их как будто окунули в котел с помоями, поварили там и сразу явили мне. «Отличный подарок, а главное – неожиданный», – думал я, оттирая тряпками это дерьмо с ковра. Чем больше я тер, тем больше становилось пятно, я принес из ванной большой таз и поставил в него санки, а сам продолжил оттирать. Через несколько минут таз наполнился, я вынул санки, поднял таз и понес его в туалет. «Что это еще за гадость?» – думал я с ужасом, пока помои стекали в унитаз, они были черные, с бордово-красноватым оттенком, словно венозная кровь. Меня начало тошнить от этого, я повязал на лицо мамин шарф, пропитанный духами, чтобы перебить запах, и продолжил уборку, но это не помогло. С санок текло все больше, я старался убирать быстро и тихо, поднимал тяжеленный, переполненный таз, склонявший меня в разные стороны, словно ветер молодую березу. Я очень боялся разлить содержимое, ведь маме бы это точно не понравилось, она была бы в шоке от увиденного, а папа, возможно, отменил бы амнистию и снова отходил меня ремнем по всему телу. Я так устал, что ноги начали подкашиваться, голова закружилась, и я упал на колени перед санками, мысленно вымаливая прощения за свой поступок, я просил пожалеть меня и перестать извергать эту ужасную жидкость, а взамен забрать что-то другое, все что угодно, даже мою жизнь. Но санки хладнокровно смотрели на меня сквозь свои полосатые ребра и продолжали свое. Я сдался. Лужа расползалась по ковру, словно темная дыра, я смотрел, как она поглощает мои голые колени, ноги полностью, все тело, но ничего не мог сделать, не мог шевельнуть даже пальцем, будто бы мое тело было накрепко связано веревками. Затем у лужи образовались края, она забурлила и стала походить на кастрюлю. Кастрюлю, что стоит на плите в школьной столовой, а в ней варится суп, мои плечи погрузились в нее, я задрал голову вверх, чтобы сделать последний глоток воздуха, и в последний момент своей жизни увидел глаза – маленькие, сморщенные, злые. Это была кухарка, она посмотрела на меня безжалостной улыбкой и закрыла крышку.

8

Я открыл глаза и осмотрелся – надо мной возвышался белый потолок, такой яркий, что я сразу обратно зажмурился и начал вспомнить, о том, что произошло со мной ночь. Тело ломило, я лежал на полу посредине своей комнаты как труп и не мог пошевелить головой, шея была словно деревянная, а в спине, вдоль всего позвоночника, торчал кол. «Жуткий сон», – подумал я с облегчением, вспомнив ночной кошмар, и выдохнул полной грудью. Дверь открылась, и мама зашла в комнату, рассказывая планы на сегодня, она говорила очень быстро и четко, я повернул голову в бок и наблюдал за тем, как мельтешат ее тоненькие ножки, а потом вдруг она замолчала на несколько секунд, что тут же насторожило.

– Почему ты спишь на полу? – спросила она и не дождавшись ответа продолжила:

– Что с уроками? Ты сделал математику?

– Наверное, упал ночью, – тяжело отрываясь от пола, ответил я.

– Не переживай мам, я все сделал, – и непроизвольно протянул ей руку.

Мама помогла мне встать, подозрительно рассматривая каждый сантиметр моего тела.

– Почему в моем шарфе? – Еще более удивленно спросила она.

Я моргал, не находя нужных слов, и был поражен не меньше, чем она, но не шарфом, а всем остальным.

– Замерз ночью, – проговорил я и тут же снял, заметив на нем черные пятна от моих пальцев. – Я постираю, – и спрятал за спину скомканный комок.

– Почему у тебя черные пальцы? – продолжила она свой допрос, как будто это ее действительно волновало.

– Я рисовал черной краской! – В шкафу у меня как раз имелся подходящий рисунок – это был всадник без головы в черном плаще. Я мог с легкостью продемонстрировать его в виде доказательства, но оно не понадобилось.

Мама сказала еще что-то и с отсутствующим видом вышла из комнаты. Я в ужасе осмотрел свои руки и ноги, остатки засохшей жидкости виднелись под ногтями и в районе щиколоток. Затем я окинул взглядом комнату, но она была чистая, лишь на ковре осталось несколько еле заметных маленьких пятен. Санок не было. «Что за чертовщина происходит со мной?» – мои губы задрожали, я начал всхлипывать и громко дышать носом, будто вдыхая лекарство от насморка, – это происходило неосознанно, так я выражал свое глубочайшее отчаяние. Может это все мое воображение, разыгравшееся на фоне полученной травмы головы и нервного стресса, который я испытываю ежедневно.

По дороге в школу я решил, что нельзя медлить с планом, нужно действовать быстро и решительно, пока еще мое сотрясение мозга может послужить прикрытием. Отсутствие контроля над санками и их непредсказуемость становились все более опасными. Было решено тайком пробраться в учительскую на уроке физкультуры, так как я временно освобожден от занятий, и волен делать что хочу в это время. Я пришел в раздевалку первым, а затем по одному стали подтягиваться остальные. Со мной никто не разговаривал и даже не здоровался, от чего стало жутко.

После того как все переоделись, собрались в зале и построились в линейку, тренер крикнул: