Путь избавления. Школа странных детей

Ведь я могу отсутствовать год, два, двадцать лет. Целую вечность ходить по кругу и каждый раз возвращаться к исходной точке.

Вот незадача. [Невнятное бормотание.] Не слишком приятно сперва стать свидетельницей того, как дело твоей жизни терпит крах, затем убить человека, спрятать тело, лгать и бояться, что обман раскроется, а потом выяснить, что всего этого на самом деле не было, во всяком случае, с точки зрения закона.

Может, это была репетиция?

Или инструкция, как все должно произойти?

А может, все это чистый вымысел? [Долгая пауза; помехи; звуки дыхания.]

В краю мертвых жизнь некронавта порой кажется книгой, которую тот читает, и даже не книгой, написанной им самим, а антологией мимолетных впечатлений, собранием домыслов и слухов, записанных о нем неизвестными учеными и анонимными хроникерами. Все это вызывает у некронавта желание снабдить книгу дополнениями и отступлениями, предисловиями и сносками, и в результате добраться до сути становится невозможно. Когда читателю кажется, что он наконец это сделал, его собственная жизнь предстает перед ним неузнаваемой.

[Разрыв связи.]

Но, кажется, школьный инспектор что-то говорит. Разве он не мертв?

– Я ничего не вижу…

Я убиваю его снова.

– Мой долг…

Я убиваю его.

– Я бы рекомендовал…

Делаю это снова.

– …который немедленно вступит в должность…

И еще раз. Однако как это весело! И я снова убиваю его. Тела падают оземь, их смывает черно-красным приливом; они снова вырастают из земли и встают плечом к плечу, одетые в черные шерстяные костюмы, к которым – что за поразительное внимание к деталям! – тут и там пристали оторванные крылышки моли; но под моими безжалостными ударами они падают снова и снова. Я с упоением отвешиваю удары: фенденте, монтанте, имброкката, стокката, страмаццоне [60]. Я отправляю на тот свет тысячи школьных инспекторов, и все же они возвращаются.

– Из чего следует, что с наследственностью не поспоришь, – произносит мой отец, – ибо случайный опрометчивый союз, несомненно, может породить лишь нездорового отпрыска, ущербного как в физическом, так и в моральном отношении.

– Сказал человек, удушивший свою жену.

– И собиравшийся сжечь дочь, насколько я помню. Поверь, жалеть об этом я буду вечно. В буквальном смысле вечно.

– Жалеть о том, что я спаслась, полагаю?