– В чём дело?
– За… засыпаю, – пробормотал Антон заплетающимся языком. – Как странно… раньше это происходило не так быстро…
Чёрт. Возможно, спаивать двоедушника было не самой лучшей его идеей. Если алкоголь ускорил процесс… у него чертовски мало времени.
Левиафан уронил что-то бормочущего Антона на пол и со всех ног кинулся к сумкам в углу. Перчатки, ампула, шприц… Он подлетел к засыпающему двоедушнику, взмахом руки прогнал из его крови остатки спиртного, а потом закатал рукав пиджака и вколол парню дозу транквилизатора.
Никто и никогда раньше такого не пробовал. Но если Левиафан угадал, то у Антона сегодня будет самая спокойная за последние десять лет ночь. А демон получит свой ритуальный ингредиент без лишнего напряга.
Антон обмяк и засопел почти сразу, растянувшись на полу во всю длину. Даже руку под голову подложил. Левиафан задумчиво оглядел его. Подумал, присел на корточки и осторожно стянул пиджак – жалко хорошую вещь портить, пригодится еще. По крайней мере, завтра.
Тишина давила на уши. Левиафан начал было аккуратно складывать пиджак, но потом передумал и просто кинул его в угол на сумки. Оле пиджаки никогда не любил. Каждый раз вздыхал, ворчал и обижался, если демон из вредности тащил его на официальные мероприятия, где без костюма было никак.
Да что ж такое! Левиафан поглядел на свернувшегося калачиком Антона, на застывшего в углу Марка, на часы и снова нагнулся к Антону. Глаза под веками едва заметно двигались, значит, рано. Левиафан смутно припоминал, что превращение начнётся одновременно с фазой медленного сна, при которой глазные яблоки замирают, но на этом его сведения о механизме и заканчивались. Знал бы, что пригодится, так девять лет назад поступил бы в медицинский, а не на физмат.
Может, и первую помощь при огнестрельных ранениях оказывать бы научился…
Левиафан резко задул обе свечи и подошёл к выходу, подставляя лицо тёплому морскому ветру. Закрыл глаза и стал считать про себя. Если сосредоточиться на цифрах, весь остальной мир исчезнет. Сборник уравнений бы ещё сюда, отличный антистресс…
Левиафан как раз дошёл до трёх тысяч, когда стон сзади вырвал его из забытья. Демон обернулся, зажёг пламя на кончиках пальцев и уставился на тёмную фигуру на полу. Антон что-то бормотал, мычал, подёргивались руки и ноги, но страшного в этом зрелище пока было не больше, чем в обычном ночном кошмаре. А потом он вдруг выгнулся дугой, и захрустела первая кость.
Его ломало, швыряло, трещала одежда, перестраивался скелет, вытягивалось лицо, когти скребли по камням, шерсть прорастала прямо на глазах. Даже Левиафану, который видел обращения раньше, стало не по себе.
– Марк! – громко позвал он, не отрывая глаз от корчащегося Антона. – Иди сюда.
Голем послушно подошёл, обогнув двоедушника по широкой дуге, и встал впереди. Левиафан выдохнул. Всё нормально. Главное, что транквилизатор работал – парень обращался, не приходя в сознание, даже не кричал. Если повезёт, он продолжит спать и будучи волком…
Процесс завершался. Волк был обычным: крупным, серым, пушистым, совсем не походившим на тех чудовищ, которых рисуют в фильмах. Он чуть поскуливал, сучил лапами, но боль явно отступала. Наконец он затих, и Левиафан осторожно сделал шаг вперёд.
В это мгновение волк открыл глаза – серые, человеческие, они оказались единственным, что мешало принять его за обычное животное – и посмотрел на Левиафана. Шерсть на загривке встала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажая клыки. Волк утробно зарычал и прыгнул.
Ну, как – попытался прыгнуть. Лекарство действовало, и прыжок вышел неуклюжим, что, очевидно, их и спасло. Левиафан, правда, понятия не имел, способен ли оборотень навредить демону, но, учитывая его теперешнее состояние, всё может быть…
Волк прыгнул снова. Марк отбросил его одним ударом, двоедушник приземлился на лапы и припал к земле, готовясь к следующей атаке.
Левиафан вдруг понял, что жутко устал. В ушах зазвенело, и как никогда сильно захотелось прилечь. Он зажёг адское пламя вокруг себя и Марка, уже понимая, что огонь вышел слишком низким, чтобы оборотень его не перепрыгнул. Обычный волк, правда, и близко бы не подошёл, но это другое. Существо впереди не чувствует ничего, кроме голода и жажды разрушения.
– Эй, Борис-Животное! Меня попробуй сожри!
ebooksa