Кевин уважительно взглянул на отца.
– Боялся, ты?
– Да. Продолжай. Думаю, я уже понимаю, куда ты клонишь.
– Что я хочу сказать, он дал мне деньги на кассеты. Но не на все. Даже не на половину. Он –
Джон Дэлевен невесело улыбнулся.
– Это точно, сынок. Причем мастер своего дела. Но ты продолжай. Хочу выслушать тебя до конца.
Кевин взглянул на часы. Почти восемь. Никто из них не знал, что через две минуты Поп проснется и будет делать одно, а помнить совсем другое.
– Так вот, дело в том, что больше я купить кассет не мог. И потратил все деньги, которые у меня были, на три кассеты. Мне пришлось даже занять доллар у Меган, за что я разрешил ей сделать несколько снимков.
– То есть ты и Мег отсняли все, что у вас было? До последнего кадра?
– Да!
– Он
Он знал, что мог, конечно. Поп мог, но ему, Джону Дэлевену, очень уж не хотелось верить в то, что Поп поменял камеры. Выходит, предыдущая встреча с Попом не стала ему, Джону Дэлевену, хорошим уроком и старикан вновь, как и в прошлый раз, обдурил его, да еще и его сына.
– Не мог
Все очень просто. Джону Дэлевену вспомнилось, как шустро Поп бросился вниз, за полароидными фотографиями, дабы отец и сын смогли рассмотреть, что болтается под шеей пса. Они таки рассмотрели и увидели, что это галстук-шнурок, последний подарок тети Хильды, с зажимом в виде птички, скорее всего дятла.
– Папа?
– Похоже, мог поменять, – выдавил мистер Дэлевен. – Но зачем?
Кевин лишь покачал головой. На этот вопрос ответить он не мог. Конечно, мальчик не мог. А вот мистер Дэлевен ответ этот нашел, и на душе у него полегчало. Может, честным людям
Разумеется, Поп. Только он, Реджинальд Мэрион Поп Меррилл.
Джон Дэлевен сидел на кровати Кевина, обняв его за плечи. Теперь он встал.