Утопия хаоса

— Верните мне самого себя, — прошептали его губы.

Мимо, весело посвистывая, проехал велосипедист — символ пребывания Виктора в чужой реальности.

Когда Виктор вернулся в хибарку деда Матвея, Ольга иронично заметила:

— Тебя только за смертью посылать. Наверное, облазил всю деревню вдоль и поперек?

Виктор, что так несвойственно для него, не стал отвечать колкостью, просто выложил покупки и откупорил бутылку. Ольга сделала бутерброды и пригласила друзей к столу.

Ели молча. Кириллу разговаривать не хотелось, он все еще вспоминал издевательства хромого. Виктор думал, как завести разговор о своем недавнем «открытии», но не решался. А мысли Ольги в сотый раз возвращались к совершенному убийству. «Я не собиралась его убивать. Он меня вынудил».

После застолья Ольга предложила мужчинам отдохнуть, хотя несколько раз бросала опасливые взгляды на дверь и окна.

Виктор все-таки посчитал, что пора обсудить волнующую его проблему. Начал несколько издалека, но, постепенно, дошел до сути. Ольга напряглась, огонек интереса появился и в заплывших от побоев глазах Кирилла.

— Так ты считаешь, что живешь не своей жизнью? — спросил он у Виктора.

— Пожалуй… — после некоторой паузы ответил тот. — И толчком к моим размышлениям послужили слова Ольги. Видимо, и она испытывает нечто похожее?

Ольга порывалась что-то сказать, потом передумала, полностью замкнулась в себе. Как бы Виктору хотелось узнать ее мысли.

— Вот что, други мои, — решительно заявил Долгов. — Я окончательно убедился, что мы, трое, оказались здесь не случайно. Есть нечто, объединяющее нас. Вот загадка, которую следует разрешить.

— Вижу, ты повернулся к материализму спиной, — невесело усмехнулся Кирилл.

— А ведь Виктор прав, — вступила Ольга. — И я будто играла роль некоей Ольги Серовой.

Но я никогда ею не была!

— Вот так-так! — воскликнул Кирилл. — Вы оба намекаете, будто и я влез в чужую шкуру знаменитого философа?

— Это неудивительно, дорогой гений, — заметил Виктор. — Великому Гофману[4] часто казалось, что произведения создает не он, а кто-то другой. В этом он открыто признавался своим друзьям. А Ги де Мопассан просто видел со стороны пишущего человека. Только потом понимал, что человек этот — он сам.

— Интересно, а с Архипориусом они были связаны?

— Не успел взять у них интервью. А вот ты так и не сознался?

— Я не преступник, не нарушал закон. Сознаваться мне не в чем.