Степан вышел вместе с братом. Павел был весел, шел насвистывая, словно ничего не случилось.
У Степана было такое ощущение, будто он вышел из тюрьмы. Заросший, с полушубком на руке, он и впрямь смахивал на освободившегося арестанта. i Было то тихое послеобеденное время, когда все в городе замирало. От притихших, вроде бы опустевших домов веяло тоской.
Павел шел легкой походкой, поскрипывая новыми сапогами.
— Ты, Пашка, ничего не слышал про Трощанского?
— Нет.
— А про Красовского?
— Нет, не слышал…
— А почему ты такой веселый сегодня?
— Как почему? Во-первых, тебя вытащил из берлоги, а во-вторых, собираюсь жениться.
— Жениться? — Степану это известие показалось столь неожиданным и странным, что он даже остановился. — На ком же?
— На Зине. На сестре Башкирова. Ты разве ее не знаешь?
— Нет. Первый раз слышу, что у него есть сестра.
— Еще какая! Завтра воскресенье, мы собираемся покататься на лодке. Зина придет с подругами. Ты забирай своего Котлецова и приходи вместе с ним.
— В какое время?
— Под вечер. Часа в четыре. Да смотри, обязательно приходи. Надо же познакомить тебя с Зиной.
— Ладно уж…
— Не забудь гармошку.
— Возьму, если уцелела. — Степан пожал Павлу руку и свернул в переулок, к своему дому.
Николай Котлецов, с которым после неожиданной встречи на собрании у Трощанского установились самые душевные отношения, встретил Степана крепкими объятиями.
— Явился, чертушко! А я за тебя побаивался. Меня долго мытарили, хотели выудить о тебе все, что знаю.