Охота на Лунина

– Именно, Виктор Борисович, именно так.

Услышав о том, что в кабинете все время велась видеозапись, все на мгновение замолчали, а затем прозвучал растерянный голос Наташи:

– То есть в тот вечер, когда, – ее голос задрожал от волнения, – когда отца убили, запись тоже велась?

– Думаю, да, – кивнул Лунин, – я, правда, еще не проверял.

– И мы можем сейчас ее увидеть? – задала новый, несомненно, интересующий всех без исключения вопрос Наташа.

Илья вновь кивнул, направляя пульт в сторону рекодера.

– Попытаемся. Но для начала мы посмотрим еще одно, очень интересное видео. Оно, к сожалению, не дает нам точного ответа на вопрос, был ли у убийц третий сообщник, но тем не менее еще один персонаж в этой истории появляется. Ага, нашел!

Закончив манипуляции с пультом, Илья подошел ближе к телевизору, чтобы иметь возможность комментировать события по мере их экранного развития.

– Помнится, совсем недавно Яна Григорьевна обвинила меня в неких домогательствах, а именно в желании ночью посетить ее спальню, которое, естественно, ею, как скорбящей вдовой, было отвергнуто. Но если мы посмотрим на верхний левый квадратик, то увидим, что в третьем часу ночи, а именно в два ноль семь, Яна Григорьевна сама покидает свою комнату и направляется к двери этого кабинета. В это же время открывается еще одна дверь и в коридоре появляется, – Илья обернулся по сторонам и, найдя взглядом Егора, улыбнулся, – кажется, это вы.

Молодой человек не только не ответил на улыбку Лунина, но и, вдруг необыкновенно побледнев, попятился назад, пока не уперся в стоявшего у него за спиной Владимира.

– Яна Григорьевна подходит к двери кабинета, убеждается, что та заперта, и осторожно стучит. Жаль, что в камерах нет встроенного микрофона, но я вам скажу, стук был совсем тихий, очевидно, Яна Григорьевна не хотела, чтобы ее кто-то услышал. В это время Егор прижимается к стене рядом с дверью, при этом, обратите внимание, в руках он держит некий предмет, чрезвычайно напоминающий топор для колки дров, кажется, это называется, колун.

– Ох, ничего себе, братец, – не то изумился, не то восхитился Владимир, хлопая младшего брата по спине, – надо было тебя Родионом назвать!

– Вот скажите, Егор, – добродушное лицо Лунина вдруг сделалось необыкновенно печальным, – если бы я дверь открыл, вы бы меня так топором и ударили? Прямо по голове?

Бледность Егора уже приобрела тот синюшный оттенок, который называют мертвенным, а молящий о помощи взгляд был устремлен на Яну, которая, в свою очередь, стояла неподвижно, уставившись на свое собственное изображение в экране телевизора.

– Можете не отвечать, – Илья понимающе кивнул и отвернулся от младшего Фильченко, – к невезению наших заговорщиков за несколько минут до их появления я как раз обнаружил возможность просмотра изображения с видеокамер и сидел, глядя в экран телевизора. Естественно, увидев сразу двоих вооруженных людей, а если внимательно присмотреться, то видно, что Яна Григорьевна тоже держит в руках некий предмет, скорее всего, электрошокер, я не стал открывать дверь. Так что героям этой видеозаписи пришлось разойтись по своим спальням, поскольку выбивать дверь топором они не решились.

Лунин взглянул на застывшего в дверях и перекрывшего возможный путь к бегству Изотова, затем перевел взгляд на стоящего чуть ближе Хованского и печально вздохнул.

– А вы зачем приходили, Яна Григорьевна? – Лунин с любопытством взглянул на неподвижно стоящую вдову. – Понимаю, вы тоже догадались, что с камерами что-то не так. Должно быть, это было написано на моем лице, когда я разглядывал мониторы. Что поделать, столько лет работаю, а скрывать эмоции так и не научился. А вы, Егор? Что вас привело к двери кабинета, да еще и с топором? Любовь? Влюбленность? Как это лучше назвать?

Выждав пару секунд и поняв, что его реплики так и останутся без ответа, Илья пожал плечами и вновь обратился к собравшимся:

– Как видите, иногда видеокамеры способны не только помочь в раскрытии преступления, но и в его предотвращении. Но не будем задерживаться на этом незначительном эпизоде, – Илья вновь начал нажимать кнопки пульта, – а вернемся к событиям более давним и, как мне кажется, более драматичным. Что там у нас было, тридцатое августа? Выставим двадцать один пятьдесят девять, а теперь, давайте посмотрим, был ли я прав в своих предположениях.

В кабинете вновь стало тихо, все столпились прямо у телеэкрана, стараясь не пропустить ни одного сменяющего друг друга кадра разыгравшейся несколько дней назад трагедии. Оглянувшись, Илья поманил к себе Зубарева.