Управляющий делает вид, что отдыхает, но лохматые брови напряженно шевелятся, и узкие, едва заметные щели меж ресницами выдают рыскающий взгляд, в котором ненависть и решительность.
Руссу и Саракуца тоже делают вид, что ничего не замечают, а возможно и в самом деле не напрягают мозги, им все ясно: охранять хозяина, и в случае чего, стрелять без предупреждения.
- Надо бы поискать воду, - вдруг предлагает Руссу, нюхая, как овчарка, воздух. - Кажется, недалеко. Здесь низина.
- Потерпи, - не глядя на него, советует босс. - Немного осталось.
- А если топать да топать? У меня уже в мочевом пузыре сухо.
Петрунеску достает фляжку, отвинчивает пробку. Наливает в неё и протягивает Руссу.
- Мочевой пузырь выдержит, а вот губы смочи.
Руссу выливает в рот содержимое, облизывает языком губы.
- Всего тринадцать капель. И обыкновенная водичка. Но все равно, прошу повторить.
Босс наполняет пробку снова, но отдает Саракуце. Потом "причащает" меня. Вода теплая и то ли от заварки, то ли от сухости во рту кажется горьковатой. Но и такой я выпил бы сейчас литра два.
Управляющему достается два наперстка - Хозяин поддерживает его силы и хочет, чтобы он донес чемодан до машины.
Мы отдыхали с час. В лесу начало темнеть. Но Петрунеску не торопился: видно, до шоссе осталось немного.
Мне показалось, что в медвяном запахе листвы, усилившемся с заходом солнца, я уловил едва различимую гарь выхлопных газов. Правда, напряженный мозг часто выдает желаемое за действительное, поэтому я не особенно доверился обонянию, и лишь когда новая волна почувствовалась более остро, я догадался, что Хозяин раньше меня уловил её и понял, что до дороги близко.
В лесу быстро темнело. Зной спал и лесные запахи ощущались теперь особенно сильно. В воздухе зазвенели комары, с лету впиваясь в лицо, шею, руки. Руссу и Саракуца закурили. Хозяин поднялся и, отойдя за куст, стал справлять малую нужду. Тут-то и случилось то, чего следовало ожидать: управляющий толкнул чемодан на Руссу и, вскочив, прыгнул за дерево.
Саракуца и я выхвалили пистолеты, открыли стрельбу вслед. Я стрелял в толстенный ствол вяза, повыше головы убежавшего.
- Не стрелять! - рявкнул Руссу, поднимаясь с земли и вытирая лицо, куда угодил чемодан. - Не уйдет. - И рванулся в ту сторону, откуда доносился хруст веток и топот ног.
Петрунеску вернулся и сел на старое место, не проронив ни слова, будто ничего не произошло.
Минут через пять вернулся Руссу, смачно выругался по-русски и сообщил, что прикончил беглеца. Петрунеску поднялся.
- Коль проворонил, неси теперь сам, - взглядом указал ему на чемодан.
Руссу сунул автомат Саракуце, подхватил ношу.