- И знаешь, сколько мы получили за твой задрипанный броник? Пятьсот тысяч На всех, - уточнил Граф Инкель - А ты один хотел отхватить пятую часть?
- Почему один? У меня тоже есть и начальники, и подчиненные, - я любыми способами затягивал разговор: должны же меня хватиться опекуны!
- И много у тебя их? - недоверчиво сощурился Граф Инкель. Рассказывай лучше без жалейки - пренеприятнейший инструмент, скажу тебе по секрету, и я не любитель таких зрелищ.
- Ни много ни мало, но вполне достаточно, чтобы не выпустить вас отсюда.
- Вот даже как? - И повернулся к сторожу. - А ты убеждал нас, что их только двое?
Глаза Суреиа трусливо забегали, как у пса, который ждет наказания: не хватало только хвоста, чтобы завилять им. А каким молодцом передо мной рисовался: молодец против овец, а против молодца сам овца.
- Врет он все, - залепетал. - На понт берет.
- А Кузьмин и Василь Василич?
В это время зазвонил телефон - все-таки есть Бог на свете. Или сработала телепатия? Рванулся было к трубке, но Гарфинкель опередил меня, положил на неё свою увесистую лапу.
- Кто? - спросил он сурово.
- Если я не отвечу, они скоро будут здесь, - нашел я ещё несколько минут, а может, секунд, отдалявших от пыток.
Гарфинкель снял трубку, приложил к уху. Глаза его, кажется, полезли на лоб. Он зажал рукой микрофон и вопросительно глянул на Туземца и Усатого.
- Кажется, Рыжая.
- Не может быть! - возразил Туземец. - Я сам её связывал и прикрутил к батарейной трубе.
- А соседи, случайные прохожие?
- Там сто лет никто не был. И кляп я надежно... А в трубке, я слышал, уже спрашивал обеспокоенный голос Дины:
- Алло, алло, Игорь, почему ты молчишь? Гарфинкель сунул мне трубку.
- Ответь. Только без глупостей. - И в руках у него блеснуло лезвие ножа, приставленное к моему горлу. Я взял трубку.
- Слушаю, Дина.
- Спасибо, Игорек. Все в порядке. Ничего не бойся. Им конец.