День расплаты

Водитель вышел и приблизился к нам. Ему было не больше восемнадцати — девятнадцати лет, этому ефрейтору транспортной службы.

Он козырнул:

— Нужна помощь, сэр?

Это было нормальное поведение унтер-офицера при виде старшего офицера, занятого грязной работой. И я сделал первую ошибку, когда постарался отделаться от него:

— Нет, ефрейтор, все в порядке, можете ехать.

В его глазах блеснула искра недоумения. Он заколебался, потом наклонился к Бинни, а тот отозвался немедленно:

— Слышал, что сказали? Свободен!

Это можно было вполне объяснить напряжением, в котором находился Бинни, но акцент, с которым говорят в Керри, только усугубил мою первую ошибку.

Ефрейтор заколебался, хотел что-то сказать, но потом снова козырнул и вернулся к «лендроверу». Он сделал вид, что хочет сесть, потом повернулся, и я увидел, что он держит наготове автомат «стерлинг».

— Я бы хотел посмотреть ваше удостоверение личности, если вы не возражаете, сэр, — твердо сказал он.

— Это еще зачем? — спросил я.

Бинни начал медленно выпрямляться, и ефрейтор, который, как я мог заметить, знал свое дело, быстро скомандовал:

— Руки на машину!

Корк вышел из машины и пошел прямо к нему с озадаченной улыбкой на лице.

— Ради всего святого, молодой человек, опомнитесь, вы совершаете ужасную ошибку.

— Стоять! — оборвал его ефрейтор. — Предупреждаю вас!

Но все же он заколебался на какую-то роковую секунду и дал Корку возможность действовать. Тот бросился к нему и схватился за автомат. Завязалась короткая борьба. Я не успел сделать и двух шагов, чтобы вмешаться, как прозвучал выстрел. Корк отшатнулся назад с ужасным воплем и упал на спину.

Я ударил ефрейтора кулаком в живот, а когда он согнулся, добавил коленкой в лицо, что уложило его без чувств возле «лендровера», и это было гораздо лучше, чем получить пулю в голову из пистолета Бинни.

А он был уже на коленях возле Корка, который, очевидно, терпел ужасную боль и едва ли был в сознании. На его губах показалась кровь. Я разорвал спереди его сутану и глянул. Одного взгляда было достаточно.

— Он плох? — с тревогой спросил Бинни.