— На это я и надеялся. Мы сейчас более чем в ста милях от берега. Обычно это предел их радиуса полета над морем.
Руди уставился на кровь не его перчатке и очень осторожно снова тронул его руку:
— Вы ранены.
— Как мне кажется — ответил Неккер. — Ты знаешь по пилотской школе — там говорили, что невозможно удерживать эту птичку в воздухе на одном двигателе. Сможем мы доказать, что они ошибались?
— Что я должен делать, господин капитан?
— Сними свой ремень и закрепи левую рулевую педаль.
Руди сделал, что сказано, и с его помощью снова стало возможным удерживать поврежденный Юнкерс на курсе.
— Дави сильно, Руди, всю дорогу до дома — улыбнулся Неккер, наконец начиная чувствовать боль в плече. — Смотри, как все просто, если знаешь, что делать. Держись рядом со мной и будешь жить вечно.
Когда Мердок взобрался на кафедру церкви Св. Мунго, собралось около семидесяти прихожан, в основном женщины, горстка стариков и детей. Было странно тихо, ветер заглушался толщиной массивных каменных стен.
Мгновение он постоял, склонив голову в молитве, потом поднял глаза:
— На Вашингтоне находится судно. Вы все знаете это. А «Мораг Синклер» — на берегу Южной Бухточки. Единственный вопрос — что мы можем сделать.
Никто не сказал ни слова.
— У капитана Герике есть решение. Мы перетащим «Мораг» из Южной Бухточки в Мэри-таун и выведем ее из гавани.
Прихожане дружно вздохнули. Кто-то ясно произнес:
— Невозможно.
— Неправда — сказал Мердок. — Такое случалось прежде. В Нортумбрия в начале войны, у Ньюбиггена. Окажемся ли мы способными на такое же? Или эти бедные души на Вашингтоне обречены погибнуть?
Катрина Макбрейн ответила ясным жестоким голосом:
— Все — проклятые немцы. Почему мы обязаны шевелить хотя бы пальцем?
— Я мог бы ответить, что там адмирал Рив и пятеро янки, спасшихся с канонерки. Я мог бы ответить, что там женщины, ибо они там есть. Но разве в этом дело? Я здесь не для того, чтобы спорить. Я здесь, чтобы воззвать к вам. Разве не к этому призывает Господь? Разве не об этом все наши совместные богослужения? Вы потеряли на войне мужа, Катрина Макбрейн. Я отдал сына — неделю назад некоторые из вас, женщины, плакали у могилы немецких мальчиков, упокоившихся на нашем собственном кладбище. Боль и страдание одинаковы но обоих сторонах. Все теряют. Но что это должно доказывать? Что нет Бога в этой жизни? Неправда, ибо небо дает нам право выбора наших поступков. Мы выбираем путь, а не Он.
Стояла напряженная всеобщая тишина.
ebooksa