— Это провокация. Этих… я не знаю. И никогда не видел. Я категорически настаиваю на присутствии моего…
— Адвокат вам понадобится, когда вашей фирмой займется УБЭП[13], — оборвал его Смирнов. — Это мы организуем. Материалы на вас уже есть. И крепкие материалы. Достаточно крепкие, чтоб вас прикрыть.
Это была неправда, никаких материалов у ФСБ, разумеется, не было. Но практика показывала, что деятельность любой конторы, если хорошенько копнуть, имеет массу нарушений. Иногда на грани с криминалом, а иногда и за гранью. Сейчас комитетских следователей совершенно не интересовала эта сторона деятельности бизнесмена.
Смирнов просто создавал для него дискомфортные психологические условия.
Потек бизнесменчик уже через десять минут. Потек круто. Он рассказал во всех подробностях, как его прессовали люди Дуче, вымогая весьма круглую сумму. Как он легкомысленно понадеялся на свою крышу. И как потом оказался в подвале со вскрытым полом и выкопанной ямой. Ему сказали, что он уже не первый. Что под полом уже лежат в ямах такие же несговорчивые дураки… Яма служила ему туалетом, а впоследствии должна была стать могилой. Он рассказал, как его били Генка Финт и какой-то другой человечек по кличке Ливер.
Бизнесмен захлебывался от эмоций, пил вперемежку минералку и коньяк, пьянел на глазах. Когда бутылка опустела наполовину, Смирнов ее отобрал: следакам требовался не поток пьяных излияний, а детальные показания с именами, датами, адресами. Вот с адресами как раз было туго, место своего заточения он мог указать весьма приблизительно. Район, где располагалась пресловутая дача, мог занимать площадь триста-четыреста квадратных километров. Может — больше.
Спустя сорок три минуты с того момента, как бизнесмен начал свой рассказ, старший лейтенант Смирнов выключил магнитофон.
— Вот видите, — сказал он. — Можно, оказывается, обойтись и без помощи адвоката. Спасибо. А вам я советую обратиться в РУБОП…
Следователи покинули кабинет бизнесмена. Теперь совершенно определенно вырисовывалась потребность встретиться с Финтом.
— Ладно, — сказал Птица, взглянув в который раз на «командирские». Они ждали уже почти четыре часа, а Генка все не появлялся. И не было никакой уверенности, что он вообще появится. — Ладно, пожалуй, ты прав — надо идти в РУБОП. Заводи, Сохатый, поехали.
Мишка внимательно посмотрел на него. Обращение в официальные органы означало, что розыском Натальи займется мощная, профессиональная организация. С опытом, с агентурой, со спецтехникой. Вероятность благоприятного исхода в таком случае возрастет на несколько порядков. Одновременно это означало, что Птица снова сядет на нары. Гарантированно и надолго. Очень надолго.
— Хочешь, — сказал Мишка. — В РУБОП или в Комитет поеду я? А тебя я сумею спрятать. Пересидишь шухер, а потом устроим новые документы, и рванешь из Питера. Реальный вариант.
— Брось, Миха, ботва все это.
— Не скажи… Говорун давеча весточку прислал. Он, оказывается, в Иностранном легионе. Пишет, что наших там не мало.
— Его дело. Я присягу этой стране давал. Бегать, как заяц, не буду. За все на свете надо платить. Заводи, Сохатый.
Гурецкий понял — все! Решение принято, и заставить Птицу переменить его невозможно. Мишка вышвырнул окурок в окно и пустил движок.
— Тебе клапана нужно регулировать, — сказал вдруг Птица.
— Что?
— Клапана, говорю, стучат… регулировать надо. Гурецкий снова внимательно посмотрел на Леху, но ничего не сказал. Слова были ни к чему. Осенняя темень за окном пахла сыростью, выхлопным газом и расставанием. У Мишки перехватило горло. Такое было в детстве, когда он часто болел ангиной. Он медлил. Он тянул время, как будто это могло что-то изменить.
— Поехали, Миха, на улицу Чайковского, — сказал Птица сзади.
ebooksa