Ультиматум губернатору Петербурга,

22
18
20
22
24
26
28
30

Женщина побледнела. Видимо, она что-то знала о деятельности своего мужа. Возможно, знала много или опасалась, что в квартире обнаружится что-нибудь горячее.

В прихожую вошел еще один следователь. Он обратился к Рощину:

— На минуту, Сергей Владимирович.

Вдвоем они вышли на лестничную площадку, прикрыли дверь.

— Внизу, в подъезде, есть следы крови, и вот… Следователь показал ключи от «жигулей» с брелком сигнализации.

— Валялось там же. Я проверил — ключики от автомобиля господина Финикова. Капот у машины теплый — ею пользовались недавно, совсем недавно.

Майор вздохнул. События снова принимали неожиданный оборот.

* * *

— Очухался, — сказал Мишка Гурецкий. — Очухался, только прикидывается. Это ты, брат, зря. Ни хера у тебя не выйдет. Так что открывай глазенки-то. Времени у нас нет.

Финт открыл глаза. Он и сам понимал, что шансов у него немного. Он слегка пошевелил левой рукой — револьвера в плечевой кобуре уже не было. А через секунду ствол китайской газовой хлопушки, переделанной под мелкашку, уперся ему в затылок. Да, шансов нет вовсе! Рано или поздно это должно было случиться. Но умирать все равно не хотелось. Щелкнул взведенный курок.

— Где Наталья? — спросил Птица сзади. Голос звучал глухо.

— На даче, — ответил Генка. — Недалеко от Первомайского.

— Поехали, покажешь.

— Леха, — негромко сказал Финт, — не убивай. А, брат? Я знаю, что я последняя сволочь… но… не убивай.

Сильная рука схватила его сзади за волосы. Мощный рывок. Если бы не подголовник, Генке было бы плохо.

— Надо бы тебя грохнуть. Но… приведешь к Наталье — останешься жить… Давай, Миха, погнали: времени нет.

Гурецкий вывел машину задним ходом из тупичка и, пристально глядя Финту в глаза, сказал:

— Задумаешь какую-нибудь глупость… сам понимаешь!

Он не стал договаривать. Ухмыльнулся. В этой ухмылке Генка прочитал свой приговор. Он не был трусом, но все-таки ему стало не по себе. Финт видел Гурецкого впервые, но сразу понял — этот мужик слов на ветер не бросает.

— Я что, себе враг? — сказал он как можно равнодушнее.

— Ну-ну.