— Ну, леди-лисичка, тут проблем не будет.
Он наклонился, придвинул лицо к самой машине и просунул губы сквозь приоткрытое всего на два дюйма окошко.
Ингрид сунула дуло револьвера преподобного Уодсона прямо в раскрытые губы.
— Ну, чернушка, пососи-ка вот это.
Черный юноша отскочил в сторону.
— Дрянь! — выругался он.
— Рада познакомиться. Я — Ингрид.
— Эта сука психованная, — сказал парень и плюнул, чтобы избавиться от вкуса револьверного дула во рту.
— Эта — кто? — спросила Ингрид, направив дуло револьвера прямо парню в живот.
— Извините, леди. Ладно, ребята, пошли отсюда. Да, мэм, мы уходим.
— Вали, ниггер, — попрощалась Ингрид.
Он отошел на шаг, дуло револьвера следило за каждым его движением.
— Да, мэм, — пробормотал он. — Да, мэм.
Затем, положив руку на плечо одному из друзей, он направился прочь, стараясь, чтобы его друг постоянно находился между ним и дулом револьвера.
Ингрид закрыла окно. Преподобный Уодсон перевел дух. Они не заметили его, скорчившегося в темноте в глубине машины. Ингрид, похоже, не испытывала ни малейшего желания разговаривать, и Уодсон решил не втягивать ее в беседу.
Так они молча прождали еще минут десять, и наконец Ингрид сказала.
— Так. Можно идти.
Когда преподобный Уодсон выходил из машины, она приказала:
— Запри машину. Твои друзья могут вернуться и сожрут кожу с сидений, если двери будут не заперты.
Подождав, пока он запрет дверь, она кивком головы велела ему идти вперед, а сама пошла следом, держа пальцы на красном рычажке черной коробочки.