Чиун вздохнул:
– Ладно, пойдем. Но вопросов не задавай и под ногами не путайся!
На огромной автомобильной стоянке «Дайнакар индастриз», совсем рядом с Эдсел-Форд-паркуэй в Детройте, суетились рабочие, пытаясь обвязать нечто зеленой лентой.
Не будь это нечто шести футов высотой, шести шириной и пятнадцати длиной, оно напоминало бы свадебный подарок, особенно если учесть элегантную серебристую бумагу, в которую было упаковано.
До пресс-конференции Лайла Лаваллета оставалось пятнадцать минут, и две дюжины только что прибывших репортеров, операторов и фотографов бродили вокруг, гадая, что под оберткой.
– Тачка, что ж еще! Не позвал же нас Лаваллет, чтоб продемонстрировать холодильник!
– Угу. Его ранили несколько дней назад, а прошлой ночью убили еще и Мэнгена. Чего доброго, под этой штучкой – взвод автоматчиков, и они разнесут нас в клочья.
– Надеюсь, начнут с тебя, – предположил первый репортер. – Скорее все-таки машина, но одно точно – запашок от нее – мерзостный.
– А я думал, мне кажется, – сказал другой. – Может, это от работяг?
– Что ты сказал, мерзавец? – возмутился один из рабочих.
Их было четверо, они гнездились на верху упаковки, пытаясь соорудить из широкой зеленой ленты идеально правильный бант-цветок.
– Ничего, – нервно ответил репортер. – Ничего не сказал.
– Мы вот-вот сами задохнемся от этой тухлятины, – скривился рабочий. И нравится нам тут не больше, чем вам.
– Будто рядом с помойкой стоишь, – пожаловался еще один журналист.
– Ладно, не трави душу. Эй, сдвинь там еще на четверть дюйма! Нормально.
– Рабочий взял радиотелефон, спросил в трубку:
– Ну как?
Над стоянкой появился вертолет. Ответный голос из трубки донесся даже до репортеров:
– Блеск. Теперь закрепляйте.
Рабочие принялись приклеивать бант клейкой лентой.