Художник на «малыша» не обратил внимания. Он привык не обижаться ни на что, просто мотать на ус и в определенный момент ставить обидчика на место. Тимоху ставить на место он пока не мог.
— Боксер.
— Ага, — кисло скривился Тимоха. — И тебя, бедолагу, достал.
— Достал.
— Я вижу.
— Я с Боксером сидел, — Художник взял бутылку холодного пива, которую протянул ему положенец. — На зоне беспредельничал. Зону без основания, лишь по дури своей, на бунт поднял. Люди пострадали. На воле беспредельничает. Он плохой человек. Зря только на этом свете водку пьет да девок топчет.
— И что же ты с ним делать хочешь?
— Мочить, — просто произнес Художник.
— Ага. Еще одна крутизна для нашего городишки — не слишком много? — Тимоха посмотрел на гостя зло, из-под сросшихся кустистых бровей. — Кто ты такой, чтобы Боксера мочить? Ты Япончик? Или Цируль? Или, может, ты Вася Бриллиант, вставший из гроба?
— Мы перед ним лапки сложили, да?
— Ты что, Художник, право на такой базар заработал?
— Хочу заработать.
Тимоха напряженно посмотрел на него и сказал:
— Мочить, так всех. Одну осу раздавить — другие больнее кусаться станут.
— Ничего. Жало им повыдергиваем. Крылышки подпалим. Много не налетают, — пообещал Художник.
— И кто это сделает?
— Мы сделаем.
— Быстрый ты, пацан. Резкий…
— Только риск большой. Правильно как: много сделал — много получил.
— Что ты хочешь получить?