Вечером младшие инспектора с Петровки, которые очухались после скандала с директором и заливали душевные травмы пивом, затащили Аверина к себе в гости. Одна деваха из обслуги, выгнанная с работы, сидела в углу, завернувшись в простыню. А молодой желторотый омоновец из Ростова в коридоре твердил своему приятелю — инспектору поискового отдела:
— А на Алене я женюсь. Она мне нравится. Сказал — женюсь.
— Ты чего, дурак, что ли? — удивился инспектор.
— Женюсь. Папаньке позвоню и скажу, что нашел женщину. Отвезу в Ростов. У меня там дом — во…
Алена, видимо, сразила омоновца в самое сердце.
— А ежели кто на нее заглядываться будет, так в лоб, — сообщил омоновец.
— Да ладно тебе…
Аверину вручили несколько банок с пивом. Народу в номере набилось человек восемь.
— Смотрели телевизор? — спросил двадцатилетний сержант, младший инспектор из поискового отдела. — Наших ребят вчера постреляли.
— Жалко мужиков, — вздохнул его напарник. — Плохо мы их знали, но жалко.
— Как поубивали? — спросил Аверин.
— На Петровско-Разумовском рынке взяли двоих для проверки. В отделении те выхватили оружие и начали палить. — Обыскивать надо, когда задерживаешь, — раздраженно кинул опер из Питера. — Я даже когда шары водкой и коньяком залью, перво-наперво ощупаю жулика — нет ли чего.
— Надо, — кивнул младший инспектор. — А бандюгу взяли крутой какой-то. Фамилия странная — Салоников.
— Чего? — подался вперед Аверин.
— А что? — спросил инспектор.
— Салоников, — кивнул Аверин. — Есть такая фамилия.. Саша Македонский. Попался.
Из вестибюля по московскому телефону Аверин дозвонился домой Ремизову.
— Македонского взяли?
— Взяли, — произнес Ремизов.
— А черта до меня не дозвонились?