Напарник Артема распахнул дверцу «Мерседеса» и приготовился сесть за руль. Артем тоже открыл дверь.
— Захват! — резко приказал Долгушин. Спецназовцы рванулись вперед. Они возникли будто из ниоткуда.
— Милиция, стоять! — послышался громкий крик. — Стоять на месте!
А потом все пошло наперекосяк. Артем обернулся, рука его нырнула под мышку. Секунда — и в ней возник пистолет. Щелкнул предохранитель. Ствол начал движение в сторону мчащегося командира спецназовской группы. Прогремел выстрел…
Артем лежал на асфальте. Пуля вошла ему в грудь. Спецназовец, подстраховывавший своего командира, выстрелил первым.
— Мужики, «Скорую» давайте, — прохрипел Артем. — Е-мое, ноги холодеют… Что же вы так?.. — всхлипнул он. В горле его забулькало. Его уложили на сиденье. Долгушин нервно требовал по рации «Скорую».
— Глупо, — прошептал Артем. — Зачем вы так?..
— Зачем за ствол хватался? — произнес спецназовец, придерживавший голову раненого.
— Все зря, — глаза Артема закатились. Грешная душа покинула тело…
— Артем! — заорал его напарник. — Волки, за все заплатите! Полной монетой!
— Что за голос из унитаза? — осведомился Долгушин.
Один из спецназовцев хряснул бандиту под ребра, и тот завалился на заднее сиденье милицейского фургончика.
"Скорая» прибыла слишком поздно. Потом приехала следственно-оперативная группа ГУВД. Всю ночь Аверин писал рапорта, потом объяснения, потом собственноручные протоколы допроса для дела (хотя по уголовно-процессуальному кодексу это есть нарушение, но на подобные моменты все смотрели снисходительно, следователю сильно облегчалась работа).
— Что же будет? — спросил спецназовец. Вид у него был подавленный. Он нервничал. На душе лежал камень.
— Ничего не будет, — махнул рукой Аверин. — Правильно действовал.
— Жалко все-таки мужика… Не хотел.
— У них всегда преимущество. Им никого не жалко… Это такая жизнь. Или ты его. Или он тебя.
— Я понимаю…
— Не горюй. Я сам находился в такой ситуации. Нужно пережить ее. Грех, конечно, большой. Но грехи солдата, защищающего свою родину, списываются. И этот грех тебе спишется, лейтенант.
— Ох, хреново, — вздохнул спецназовец.