– Ну, давай, – взял он свой стакан и торжественно поднял. – Разбросала нас жизнь. Там все на одной стороне были, а теперь кто где, – бывает, и по разные стороны оказываемся. Я хоть и в спокойном месте служу, но все равно иногда куда-нибудь выедешь, или общая операция какая-нибудь, или в морг на опознание придешь, и вдруг вижу – наш: или в шрамах весь, или татуировки, а вообще-то и так видно. За что, спрашивается, воевали? Непонятно.
– Давай, – вздохнул Прищепов, ощутив прилив грусти.
Артем не придерживался таких строгих принципов, как Александр, поэтому для того, чтобы выпить среди дня с малознакомым человеком, ему не пришлось делать над собой особых усилий. Кроме того, после побега надо было расслабиться.
– Будем, – он поднял стакан и чокнулся с Афанасием.
– Будем, – кивнул милиционер.
– Вот не думал, не гадал, что с милиционером пить придется, – вздохнул Артем.
– А что такое?
– Ты только не обижайся, но недолюбливаю я милицию. Вроде бы и форма, и погоны – все как раньше, а прежнего-то и нет…
– Да, – кивнул Афанасий. – много швали сейчас форму носит, но ведь дело не в форме.
– Не в форме, – вздохнул Артем, – в нашей форме тоже много всяких было.
– Это точно, – опять согласился Афанасий, – я ведь чувствую, что у тебя по моей линии тоже не все в порядке, но вижу, что ты человек хороший.
– И я вижу: ты – парень что надо, – согласился Артем, – хоть и не в нашей форме.
– Не в нашей?
– Форма-то на тебе украинская, – рассмеялся Артем Прищепов.
– В Афгане ты тоже не в русской ходил, – напомнил Филимонов.
– Форма, она – г… – рассудил Артем.
– Не скажи…
– Главное – кто в форме ходит.
– Вот за это и выпьем, – поддержал его Афанасий. – За дружбу.
Они выпили, закусили жареным мясом и, не медля больше ни минуты, вышли на улицу.