— Я попросил их выйти, Паша. — Он указал рукой на другую дверь. — Проходи… Там не слышно.
— Так… — Дед вдруг быстро, понизив голос, проговорил:
— Что же ты делаешь, Толя? Ты с ума сошел?
— Что?.. Я… Эта видеокассета…
Их глаза встретились, мгновение, в течение которого они смотрели друг на друга, показалось бесконечно растянутым, мучительным. Два боевых товарища… И генералу Панкратову стало все ясно. Дед вдруг увидел, что он сразу ссутулился и стал как-то старее, все его волосы, все до одного, были седыми, белыми как снег. Но только обычно речь шла об импозантной седине, а сейчас перед Дедом стоял неожиданно состарившийся человек.
— Выкладывай, что у тебя есть, Паша. — Голос прозвучал устало, надтреснуто.
— Все, Толя. У меня есть все. И ты это понял. Иначе я не стал бы присылать кассету. Но прежде всего вопросы, личные, — он сделал акцент на этом слове, — вопросы к тебе и к…
— Не продолжай… Откуда? — Генерал Панкратов вспомнил, где он видел такой взгляд. Совсем недавно, это было на стрельбах — они оба неплохие стрелки. Только в их жизни было очень много вовсе не учебных стрельб, и вот таким был взгляд Деда, когда тому приходилось смотреть на мир через прицел автомата. — Откуда, Паша?
— Старый ты дурак.
— Все-таки…
— Много чего, увы — много…
— Так, ладно… По порядку.
— Нет времени на всю эту хератень! Хорошо, вот послушай этот голос, после спецобработки, с пленочки — «требования террористов», а этот — из твоей приемной. Слушай. Два любопытных голосочка.
— И что?
— Сейчас… Сейчас пойдет звук… Ну вот, слушай. — Дед прокрутил запись. Она была короткой, всего лишь несколько слов. — Слышишь? Это один голос. Понимаешь? И мы оба знаем чей.
— И это все?! Но это просто…
— Нет, не просто.
— Допустим.
— Толя, не хочется говорить про жопу с резьбой…
— Понимаю.