Она улыбнулась отражению в зеркале:
— Вам нужен лед?
— Да. И быть может, мы его растопим вместе?
Мальчик спал на плече своей мамы и снова видел тот же самый сон. Мама почувствовала, что малышу снится кошмар, потому что мальчик стал неспокоен и его ручка крепко сжала мамин локоть, и она подумала: «Может быть, его разбудить? Да нет, не надо. Пусть спит. Только бы он не закричал, мой маленький». Но мальчик уже успокоился, его лоб разгладился, а потом он улыбнулся, улыбнулся так светло и доверчиво, как может это делать только ее сын. И она нежно погладила его волосы, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Это продолжается уже три года. Три года с того рокового дня, наверное, малыш считает себя виновным в том, что произошло. И в этом есть и ее вина. Так сказал доктор: «Малыш считает, что если бы в тот день им не пришлось завозить домой этот игрушечный мотоцикл… Понимаете, психика ребенка серьезно травмирована — у него на глазах убили отца. Это страшно, очень страшно, но в его возрасте, когда формируется сознание, это и опасно. Психический рецидив, страх, смешанный с чувством вины, с возрастом это уходит все глубже и глубже. Понимаете: комплекс убийства отца, уже имеющийся в подсознании, актуализировался в совокупности с неописуемым кошмарным страхом… Вы должны быть предельно искренни со мной, иначе нам никогда не удастся извлечь этот кошмар и избавить от него ребенка…»
Боже, ну куда же более откровенно? Ей пришлось уже неоднократно пересказывать эту историю (и только ты, Боже, знаешь, каково было ЕЙ в эти минуты), слишком много докторов брались помочь — за большие деньги, малые, просто по знакомству.
… Гости ждали их на даче — у сына был день рождения. Они купили в подарок этот мотоцикл, огромный электрический мотоцикл, который пришлось завозить домой. Муж был очень интеллигентным человеком, он имел свой бизнес, и за последний год они очень разбогатели — сильно поднялись, как принято говорить. Я не знаю, был ли бизнес криминальным, но в тот год, и даже еще и сейчас все, что стоило дороже килограмма колбасы, могло быть криминальным. Знаю только, что это было связано с экспортом сырья, и муж, выпускник университета, выдумывал какие-то удачные схемы… Да уж, удачные… Ну так вот. В тот день нам пришлось завозить этот мотоцикл. Убийцы ждали у подъезда. Это было заказное убийство и, наверное, рано или поздно оно бы произошло. А может быть, и нет… Но малыш уверен, что это связано с его мотоциклом…
— Видите, вы тоже говорите: «А может быть, и нет».
— А что мне остается говорить?!
— Вы в какой-нибудь форме высказывали это ваше сыну? Не молчите! Да или нет?
— Ну конечно же, нет!
— Но он мог чувствовать это по изменившемуся отношению? Вы могли отдалиться от сына?
— Нет… Мое отношение не изменилось… Нет, доктор… мы стали только ближе друг к другу.
— Извините. Продолжайте.
— Наша машина называлась «вольво». Малыш попросился сидеть на «мамином месте» — это рядом с мужем, рядом с водителем. Обычно мы возили его в детском кресле на заднем сиденье, но понимаете… День рождения. Ох…
— Понимаю. Успокойтесь.
— Так вот. Как только мы подъехали к подъезду… к нам подошли два человека. У мужа… словом, было открыто ветровое стекло, он очень много курил. Вот… хм, они как раз разговаривали с сыном о ружье. Мы еще купили ему в подарок ружье. Они смеялись, и муж — он был историк по образованию… я имею в виду — настоящий историк, а не то, что вы подумали…
— Я понимаю вас.
— Муж рассказывал сыну о Лабиринте, и о Минотавре, и о нити Ариадны…
— А ружье?
ebooksa