— Мишка плюшевый… — прошептал он. Красу казалось, что сердце бьет железным молотом где-то в висках, что воздуху не хватает… Заметил, как по; ногам девушки прошла судорога…
— Мишка плюшевый… — повторил он.
Одним движением выхватил из кармана нож. Щелчок был резок, как удар бойка по капсюлю: белое, отливающее синевой лезвие, отточенное острее бритвы… Крас прикоснулся холодной сталью к ее бедру, на лезвии мгновенно заблестела капелька крови…
Не спешить…
Крас подошел к окну, распахнул занавеску. Ослепительно белый, отраженный миллионами снежинок свет зимнего дня залил комнату.
Он стоял, глядя широко раскрытыми глазами в этот белый день и, казалось, не видел ничего. Поднял руку к лицу, на ощупь провел ладонью по месту, где кожу разрывал уродливый шрам. Поднес к губам лезвие ножа, легонько коснулся языком, стараясь ощутить вкус крови. Опустил веки и — замер. Он ждал. Ждал вдохновенья.
…Аля осторожно, едва дыша, высвободилась. Брезгли-увость и страх переполняли ее, руки слегка подрагивали… Тихонечко девушка опустила ноги на пол, достала из-под кровати пустой графин, схватила за горлышко… Сиплый стоял спиной к ней, на фоне освещенного окна она хорошо различала его силуэт. Тихонечко, только два шага — и ребристый графин обрушится на этот короткостриженый затылок.
Она сделала легонький шаг… Еще…
Рука с зажатым в ней графином рассекла воздух и… обрушилась в пустоту. Крас мгновенным движением уклонился в сторону, графин ударился о подоконник и брызнул тысячью осколков. В руке остался ощетинившийся грубыми острыми краями остов — Крас легко ударил по запястью, и последнее оружие упало на пол. А он ухватил ее за волосы, намотал на кисть руки, притянув к себе… Лицо его было совсем рядом; мужчина выдохнул сипло, прямо ей в лицо:
— Мишка плюшевый… Мишка ласковый… Ласковый… Другой рукой провел по ее спине и ягодицам… Судорога брезгливости прошла по телу девушки, кожа покрылась мурашками, словно к ней прикоснулась громадная змея…
— Сейчас тебе будет хорошо, очень хорошо…
Крас потащил ее к столу.
Аля вдруг успокоилась. Она почувствовала себя так, будто на коже образовалась тонкая ледяная пленка, она, словно скафандр, защищала девушку от липких трясущихся рук этого урода… И мозг заработал ясно и четко. Она переступала по ковру, стараясь не порезаться об осколки.
Крас грубо скрутил руки спереди жестким полотенцем, каким-то особым узлом.
Приставил лезвие ножа к шее:
— Будь умничкой… Я не хочу, чтобы ты умерла… Я хочу подарить тебе удовольствие… Оно будет длинным, нескончаемо длинным… Как вечность… — Перехватил связанные руки, прикрутил свободные концы длинного полотенца к ножкам стола. Аля оказалась притиснутой щекой и грудью к его гладкой поверхности.
Крас обошел стол, снова погладил по спине, ягодицам, произнес совсем севшим голосом:
— Чтобы получить удовольствие, ты должна стать покорной… Абсолютно покорной…
Тебе нужно научиться получать удовольствие… от боли.
Аля услышала какое-то шуршание — это Крас вынул длинный шелковый шнурок из портьеры, подошел к умывальнику, смочил его водой…