— Рота, подъем! — кричит дневальный спящим в гамаках бойцам.
Из пристройки, одеваясь на бегу, навстречу вышедшему из вертолета костистому генералу торопится Сарматов.
— Товарищ генерал-майор, докладывает капитан... — начинает рапортовать он.
— Не ори. Сармат! — останавливает его генерал и задает вопрос: — Сколько раз за ночь из вас юшку пускали?
— Четыре, товарищ генерал.
— Потери?
— Шесть — «груз двести» и двое — легкораненые.
— А за все время?
— Двадцать один и девять раненых.
— На других точках еще круче! — произносит генерал и спохватывается: — Обойдусь без бесед с личным составом... Скажи, чтобы архаровцы спали, а сам ступай в вертушку — там человек по твою душу!
У трапа вертолета стоит одетый в гражданское Савелов. Он протягивает Сарматову руку, но тот подносит руку к берету и, не остановившись, поднимается в салон. Костистый генерал жестом показывает ему место напротив грузного человека в штатском с седыми кустистыми бровями и представляет его собеседнику:
— Вот, капитан Сарматов — прошу любить и жаловать!
Грузный человек кивает в сторону иллюминатора и спрашивает:
— Что вы обо всем этом думаете, капитан?..
— А что мне об этом думать! Это не в моей компетенции. Пусть начальники думают — мое дело воевать! — отвечает Сарматов.
— Как разговариваешь с генерал-лейтенантом... нашим коллегой?! — вскидывается костистый генерал.
— Виноват, товарищ генерал-лейтенант! — вскакивает Сарматов.
— Ничего, у меня на лбу не написано! — добродушно кивает грузный и показывает на кресло. — Откуда они сюда приходят? — спрашивает он.
— Из-за реки, — отвечает Сарматов. — Приходят по нескольку групп. Одна-две отвлекают, три-четыре бьют наверняка. У них каждый наш окоп пристрелян. С точностью до минуты знают о приходе и уходе транспортов с кофе...
— С этим мы разобрались! — перебивает его грузный генерал. — Не всем по нутру наше пребывание здесь. ЦРУ на ушах стоит!..