Оружие разрушения,

– Весьма признателен, – иронически бросил Римо.

Чиун же картинно прошел к машине по их телам.

Через несколько секунд «мерседес» уже выезжал со стоянки.

* * *

Тем временем в номере «Хилтона» продолжался телефонный разговор.

– Немедленно беги из Денвера! – приказал сегун.

– Хай.

– Не машиной и не самолетом. А главное – не поездом.

– Но тогда остается только одно... – прошептал Фурио Бацука.

– Вот этим способом ты и воспользуешься.

– Я понял.

– Будь осторожен. В конце концов американские газеты работают на нас. Мы будем наращивать давление, а денверский филиал займется рекламой продукции. Все.

Фурио выключил телефон. Сбросил форму «Мари-нерз». Он знал, что она больше ему не понадобится. Сейчас он стоял почти голый: на нем было только нижнее белье самурая.

«Но я не самурай, – думал он, надевая шигати и оби. – Я всего лишь ронин. Я работаю на чужбине, и мне запрещено носить знак моего сегуна».

Он облачился в многослойные черные доспехи и только потом надел пояс на фирменных никелево-кадмиевых батарейках «Нишицу», обеспечивающий электропитание, столь необходимое для эффективной работы вибросистем его снаряжения. Приладив пояс, он прикрыл голову шлемом, и на его лицо опустилась гладкая маска. Главное, чтобы его никто не видел. Как-никак он знаменит, и его вполне могут узнать даже в этой громадной стране варваров, где для белых, как правило, все японцы на одно лицо.

Бацука из шкафа достал сумку с оружием. Потеря двух катана – конечно, неприятно, но отнюдь не трагедия.

Он вынул из сумки боевой топор, решив при случае швырнуть его с моста на проходящий внизу поезд.

Теперь, находясь во всеоружии и став могущественнее самых славных самураев прошлых времен, Фурио Бацука набрал номер.

– Моши-моши, – отозвался чей-то осторожный голос в Мобиле, штат Алабама.

– Срочная транспортировка. Приготовьтесь.

– Хай, – ответил оператор и немедленно положил трубку.