Последнее испытание,

— Да.

— Замечательно!

— И загадку Сфинкса разгадал: у него лицо Великого Ванга.

Мастер Синанджу окинул ученика подозрительным взглядом.

— Может, и самого Ванга видел? — спросил он.

— Какая разница... — проворчал Римо.

— Этого болтуна... Что он тебе еще наговорил?

— Сказал, что мои сны — часть ритуала посвящения. И что о моем отце знал Нонья. Но когда я встретился с Нонья, он посоветовал спросить у Коджинга. Правда, я еще не успел этого сделать.

— Понятно.

Чиун тотчас извлек из просторного рукава кимоно некий предмет из дерева и металла.

— Что это? — спросил Римо.

— Пэнг.

— Не больно-то похож. Ведь гонги обычно круглые.

— Это не простой гонг.

Римо пригляделся. К небольшой штуковине из отполированного тикового дерева величиной с ладонь был прикреплен на проволочных петлях стальной цилиндрик. Чиун вытащил из него деревянный молоточек и внезапно ударил по металлу. Цилиндрик загудел. Абсолютная нота «до». В ушах Римо так и загудело. Нота висела в воздухе добрую минуту. И уже начала умирать, затихая, как вдруг кореец снова ударил молоточком, и снова все вокруг отозвалось.

— Чем это ты, черт возьми, занимаешься? — спросил Римо.

— Зову твоего давно утерянного отца.

— Гонгом?

— Это знаменитый гонг. Принадлежал моей семье еще со времен мастера Коджинга. Ведь я рассказывал тебе о Коджинге, верно?

— Знакомое имя. Впрочем, все они как будто знакомые. Каждого третьего мастера Синанджу наверняка называли в честь гонга. Ну, сам посуди — если не Ванг, то Юнг или Хонг, или же Танг, а то и Тэнг или Кэнг. Неудивительно, что я вечно их путаю.