— Хозяева! — позвал Толян. — Эгей! Залаяла собака. От этого проснулся Игорь и отозвался:
— Чего надо?
— Это эти, — сказал я, — «афганцы». С которыми мы в поезде махались.
— Ну и чего им?
— На кладбище дорогу спрашивают.
— А-а… — зевнул Игорь. — Сейчас…
Мы слезли вниз, вышли из сараюшки. На лицах «афганцев» отразилось немало. И удивление, и беспокойство. Те, что оставались у Санькиного дома, встали с крыльца и двинулись через улицу.
— Привет, — сказал я, — давно не видались, верно?
— Здорово! — Толян протянул руку. — Вы местные?
— Местные, — многообещающе ответил Игорь, пожимая лапу Толяна, — какие проблемы?
— К другу хотим на кладбище сходить. К Саньке.
— Пошли, — кивнул Игорь, — провожу. Где кладбище — знаю, а где Саньку схоронили — нет. Может, по дороге спросим, а может, так найдем. У нас оно не такое большое, чтоб не найти. А Санька мне — друг.
— Ты тоже с нами? — спросил Толян, видя, что я двинулся следом за Игорем.
— Тоже Саньку знал?
— Нет, я не здешний. Но схожу. Наверно, хороший парень был, раз вы после дембеля не домой, а сюда….
— Хороший, — кивнул Толян, — жалко, что ты его не знал.
Как ни в чем не бывало, мы вшестером пошли через поселок. Вроде бы и не дрались утром. Навстречу нам около сельпо попался конопатый, которого видели на станции. Он озадаченно поглядел и спросил:
— Вы че, скорефанились уже?
— Мы к Саньке идем. Покажешь, где схоронили?
— Само собой! — Пацан пристроился к нам, и мы продолжили свой путь. На каждом шагу Игорь говорил «здрасте», похоже, что и его тут все знали, и он всех знал.