До постового, опустившего жезл, оставалось каких-то двадцать метров.
– Эй, вы слышите? Впереди пост. Что мне делать? Постовые велят остановиться.
И снова ей никто не ответил.
Она возвращалась в город с дачи. Сейчас причина ее натурального бегства из дачного поселка показалась ей смешной: якобы подростки, по словам соседки, безобразничают на участках. Безобразия в воображении женщины тут же приобрели масштаб откровенных бесчинств как над одинокой и беззащитной дачницей, так и над любимицей-машиной.
Однако она долго колебалась, решение бежать с дачи пришло неожиданно и вдруг. Она побросала кое-какие вещи в машину и помчалась домой. На переезде и возник «подросток» лет сорока. Чего боялась, на то и напоролась, попробовала себя в поэзии неудачница. И еще раз напоролась, в этот раз на вооруженных постовых. Все шло согласно испуганно-прогрессирующей шкале.
Женщина бросила взгляд в зеркало заднего обзора, позади на такой же скорости плелась «десятка» красивого, насыщенного цвета спелой вишни. И вдруг подумала, что может продолжить путь, а если ее догонят, оправдаться идущей позади «нормальной» машиной. У нее-то «Ока»! Ее вообще ни разу не останавливали: баба на «Оке» – это почище мужика на мотороллере. «Да? – предвидела она ответ милиционера, заглядывающего в окно. – Это он на заднем сиденье?»
Постовой, поджидая малолитражку, слушал нескончаемые распоряжения по рации. Сводки менялись каждую минуту. Вот только что, до того как он нацелился жезлом на «Оку», пришло сообщение: «Предположительно раненый преступник может находиться в машине с мужчиной за рулем. Направление...» Направлений на этом участке лишь два – на север, в сторону города, и на юг. Вот предыдущий пост находился на перекрестке, перед железнодорожным переездом, который, судя по всему, миновала «Ока», там постовым работы прибавится.
«Инвалидка» тянула за собой вереницу машин. Похожа на сучку, нашелся постовой, за которой пристроились и ждут своей очереди кобели. Такое сравнение пришло в голову милиционера еще и потому, что за рулем сидела женщина. На крыше будки ДПС ярко светили прожекторы, один из них бил прямо в лобовое стекло малолитражки. Наверное, у нее началась течка бензобака. «Здорово!» – похвалил себя постовой-юморист.
Зацепившись взглядом за «кобеля», десятую модель «Жигулей», милиционер, согласно полученной информации, сделал два жеста: одним разрешил «Оке» ехать дальше, а вторым остановил «десятку».
– Уфф... – с облегчением выдохнула женщина, набирая скорость. На первом же перекрестке, остановившись на красный свет, она рискнула обернуться: ее пассажир с безжизненным лицом спал.
Джип Шамиля Наурова успел проскочить два милицейских поста до того, как их усилили автоматчиками. Несмотря на то что у него имелся документ, позволяющий избежать досмотра машины, Шамиль посчитал оперативность не лишней.
И вот его глаза уже отмечают первое солидное строение Новограда – клиническую больницу. Отсюда все и началось. Науров представил, как вот по этой дороге едет санитарная машина, как останавливается где-то неподалеку, как происходит дерзкий захват.
Человек, которого он так жаждал увидеть, сидел на заднем сиденье джипа в компании двух личных телохранителей Наурова. Все обошлось без стрельбы с их стороны, они помнили распоряжение своего хозяина: стрелять только в том случае, если вдруг исполнители изменят условия. Вести торги в критической ситуации дело опасное. И Султан мог остаться у них до полного выполнения дополнительных требований. Что ни говори, наемники работали профессионально, и пара дагестанцев вряд ли одержала бы верх в короткой перестрелке.
Находясь между двух глыб в свободных рубашках, Султан казался еще более ущербным. Вначале он дышал тяжело, натужно – сказался спринтерский забег от самолета к КДП, показавшийся Амирову марафонской дистанцией. Но на короткое время дыхание его перехватило, когда он увидел, кто лично приехал его встречать.
Сейчас его дыхание пришло в норму. Несмотря ни на что, он радовался огням ночной улицы, освежающему потоку воздуха, который врывался в салон и трепал его короткие волосы.
Он не спрашивал, куда его везут, а сам пытался определить это по огням и дорожным указателям.
Ему припомнились слова Марковцева: «Не думай, что по своей значимости ты перевесишь первый салон с двумя десятками пассажиров». Марк ошибался: если бы оба телохранителя Наурова вышли из машины, посадка ее, видимо, осталась бы такой же низкой. Ибо для Шамиля этот человек имел огромное значение, вес, иначе чем объяснить его слова, адресованные Султану:
– Ну, вот ты и на свободе...
Губы старого дагестанца задрожали, а на глазах проступили слезы.
«Ока» проехала еще один перекресток. Женщина за рулем перестала ощущать невидимое давление пассажира. Он больше не угрожал. Причем с тех пор, как повалился на заднее сиденье.