А сама Марлен уже приближалась к финишу, мастерски работая палками и поднимая тучи снежной пыли краями лыж. Она ловко обогнула снеговую насыпь и пропала из вида.
— Чертова насыпь, — пробурчал Фрост. — Зачем она тут вообще нужна?
Он был практически уверен, что не сумеет вовремя затормозить. И понимал, что если потеряет равновесие на такой скорости, то все это закончится весьма плачевно. Он просто врежется в обледеневшее ограждение и поломает ноги, руки, шею, хребет — все, что только можно поломать в человеческом теле.
Фрост быстро оглянулся, морщась от укусов колючего ветра. Третий, и последний, террорист стремительно приближался, выжидая момент, когда можно будет нажать на спуск автомата.
Капитан знал, что стоит только ему поскользнуться, то даже если он и избежит столкновения с ограждением, противник — наверняка более умелый лыжник, чем он сам — настигнет его и прикончит без труда. Ему уже было ясно, что Марлен Штауденбрук не собирается приходить на помощь. Судя по ее поведению, она думала только о том, как спастись самой.
Конец трассы был уже всего ярдах в семидесяти от него. Надо было что-то делать со скоростью, которая все нарастала. Фрост попытался затормозить палкой, но пластик не выдержал и она с громким треском сломалась в его руке.
Пятьдесят ярдов…
Оставался лишь один способ замедлить спуск — скрестить лыжи. Но без помощи палок на таком склоне это практически равнялось самоубийству.
Тридцать ярдов…
Ему удалось благополучно проскочить мимо бокового ограждения, но высокая обледеневшая насыпь в самом низу по-прежнему представляет собой грозную опасность для жизни.
Двадцать ярдов…
Капитан присел и напряг ноги, чтобы добиться большей устойчивости. При мысли о том, что может произойти через пару секунд, к его горлу подступала тошнота.
Десять ярдов…
Фрост развернул тело, чтобы зайти на вираж и обогнуть насыпь, но лыжи без палок плохо слушались его. Он попытался подпрыгнуть, чтобы в воздухе скрестить лыжи, но не сумел.
— Слишком большой угол, — с ужасом шепнул он сам себе.
Но пока не сдавался. Фрост никогда не сдавался, если был хоть один шанс из миллиона.
Он почувствовал, что лыжи разъезжаются слишком широко, и отчаянным рывком свел ноги вместе, а потом начал вилять из стороны в сторону, сбрасывая скорость. Это немного помогло. Но даже спиной он ощущал, как неумолимо приближается террорист-убийца.
— Господи, помоги! — взвыл Фрост в трех ярдах от насыпи и рывком подбросил свое тело вверх.
Лыжи ударились о насыпь и слетели с ног, благодаря самоотщелкивающимся креплениям, которые таким образом спасали конечности от неминуемого перелома. Фрост рухнул на лед, но не потерял ориентации. В следующий миг он перевернулся на спину, одновременно вытаскивая из кармана кольт. Его рука дрожала так сильно, что целую секунду он не мог навести оружие на цель, но в конце концов это ему удалось.
В тот момент, когда террорист взвился в воздух, готовый уже нажать на спуск автомата, Фрост выстрелил. Потом еще и еще раз. Пули разворотили грудную клетку противника, он умер еще в воздухе, и спустя какой-то миг его тело тяжело свалилось на ледяную насыпь и сползло по ней, оставляя красные пятна.