– Что будем делать? – спросил я Ходотова.
– Ни малейшего понятия, полежу, почитаю, наверное.
– Тогда я пойду пройдусь.
– Иди-иди.
И я пошел.
Мимо мелькали знакомые и не очень знакомые лица, с некоторыми я просто вежливо здоровался, а с некоторыми обменивался последними новостями или анекдотами.
Кто-то из одесситов увидев меня, остановился и почесал в затылке:
– Ты приехал?
– А что, не похоже?
– Тебя минут десять назад искал кто-то у регистратуры, ему сказали, что ты не прописывался в гостинице.
– Я без прописки, на полу. А кто искал?
– Мужик какой-то. Спустись в вестибюль, посмотри.
В вестибюле все было то же: привет, привет, как дела, здорово!
– О, нашелся! – сказал кто-то у меня за спиной громким и малознакомым голосом.
Я поначалу даже и не обернулся, но когда меня треснули по плечу, пришлось поворачиваться.
– Какого?.. – и слова застряли у меня в горле.
– Здорово, Карлович.
Я привык к тому, что меня называют по отчеству. Это как-то выделяет меня из толпы. Пару раз даже спрашивали, не прибалт ли я? И тогда приходилось объяснять, что нет, что отчеством меня наградили мои дедушка и бабушка, большевики с дореволюционным стажем, назвавшие своего сына в честь Карла Маркса.
Но я не помнил, чтобы давал разрешение на такое ко мне обращение одному своему знакомому, не состоявшемуся работодателю, некоему Толику Жовнеру.
– Как жизнь? – спросил Жовнер, протягивая руку.