– А от чего они… умерли?
– Много знали, – зло ощерился Заврудовский.
Я вздрогнул. Сразу поверил и оттого стало зябко и неуютно:
– Как?
– Просто. Вот этот, – палец ткнулся в фотографию, – застрелился в конце августа девяносто первого. Этот – точно сам. Закрылся у себя в кабинете и засунул себе в рот ствол пистолета. Мы вошли, а вся стена забрызгана мозгами и кровью. Тут все чисто, а вот с этим, Дмитрием Корнеевым, немного хуже. Утонул следующим летом в Крыму.
Зарудовский говорил спокойно, не напрягаясь, без эмоций. Или почти без эмоций. Утонул. А следующий, оказалось, погиб в автокатастрофе. А еще один уснул и не проснулся, сердечный приступ. А еще двое, один за другим, покончили жизнь самоубийством, один в Одессе выпрыгнул из окна своей квартиры, а второй в Ростове-на-Дону открыл на кухне газ.
К девяносто шестому году в живых осталось, по словам Зарудовского, четверо.
– Трое, – поправил я, нет отводя взгляда от снимка, – было восемь, пятеро погибло.
– Было девять, ты не посчитал фотографа.
– Тоже военный?
– Гражданский. Канцелярская гнида, никто его толком не любил, но работу свою знал. Дмитрий Горяинов. Сейчас, насколько я знаю, продолжает трудиться на бумажной ниве. На новых хозяев.
– А эти?
– Полковник стал генералом. Уехал в Россию и там стал генералом. После девяносто третьего неожиданно заболел и вышел в отставку. Не поверишь, работает лесничим в Белгородской области. Километров сорок от границы. А вот этот подполковник успел получить полковника и вышел на пенсию. Живет в Киеве. Работает в какой-то фирме. Егор Степанович Никоненко. Еще вопросы есть?
У меня были еще вопросы. Один – самый важный.
– И все-таки, Иван Тихонович, тема последних командно-штабных учений Киевского военного округа?
– Ты еще не понял? – Зарудовский засмеялся. – Разработка плана действий Советских Вооруженных сил в случае оккупации территории Украины войсками потенциального противника.
«Бинго!» – восклицают в таких случаях герои американских фильмов. В смысле, попал. Не в том смысле, что влип в историю, а в том смысле, что его предположения оправдались. Угадал, другими словами. Я потер под столом от удовольствием руки.
– Получается, если я вас правильно понял, что в июле-августе девяносто первого года в Киеве рассматривались варианта разворачивания партизанской войны, силами спецвойск…
– Хрен тебе, а не партизанскую войну, – Зарудовский неожиданно скрутил здоровенную фигу и сунул мне ее под нос, – партизанской войной мы занимались само собой. Я, например, а в штабе тогда решали что-то другое. Какое-то новое мероприятие. И живым я остался, наверное, потому что не участвовал в этих учениях. Не участвовал!
Стоп, приказал я себе. Погоди! Нужно подумать немного. Я совсем сошел с ума. И только сейчас это заметил. Стало жарко. Нестерпимо жарко.
ebooksa