Что же ты придумал, Палач? Что?
– Вы знаете, на какие категории делятся все женщины? – решительно спросил Гаврилин у спутниц.
– Не знаем, – в один голос ответили те.
– На дам, не дам и на дам, но не вам! – старая шутка, но публика сегодня у него благодарная как никогда.
– За дам! – сообщил Гаврилин Лине и Нине и встал с бокалом.
Дамы охотно поддержали.
На них оглядываются. Причем мужчины – с завистью. Спасибо Маше и Алику. И женской эмансипации.
Гаврилин посмотрел на часы. Неплохо гуляем, время летит незаметно. Уж полночь близится…
Девчонки заметили жест Гаврилина, тоже глянули на свои часы и о чем-то зашептались, бросая на Гаврилина быстрые взгляды.
Вот интересно, сейчас ему продемонстрируют, как работает местное динамо, или… Да какая, к черту, разница? Он и так потратил слишком много времени на развлечения. Ему уже давно нужно было взять за лацканы шикарного пиджака Артема Олеговича и объяснить, что невозможно выполнить эту задачу. Даже если Палач самоубийца, он даже ценой собственной жизни не сможет захватить Центр и удерживать в нем заложников сколько-нибудь долго.
В лучшем случае… В лучшем? Гаврилин поймал себя на том, что даже оценки всего происходящего у него сильно изменились. В лучшем случае – это когда неминуемо погибнет несколько десятков человек.
Максимум, что сможет сделать Палач, это пронестись по комнатам и залам Центра вместе со своими ублюдками, уничтожая все на своем пути. Все и всех.
Гаврилин представил себе, как пули рвут обивку залов, как, обливаясь кровью, падают люди, как все, кого он успел узнать, погибают, а он, тот кто несет за все это ответственность, сидит возле пульта связи и ждет, когда голос, искаженный помехами, сообщит, что все прошло нормально, и это будет значить, что группа Палача выполнила свою задачу, и что группа Палача уничтожена.
И еще это будет значить, что он, Наблюдатель, тоже будет уничтожен. Как? Может быть, просто откроется дверь в комнату, и он получит пулю в висок прямо за пультом? Или ему разрешат обесточить, согласно инструкции, пульт, погасить свет и дойти до дежурного по коридору? Тот, улыбаясь, влепит ему пулю в лоб?
Или все-таки это почетное право получит Михаил Хорунжий, старший оперативной группы и его телохранитель?
И все эти варианты вдруг показались Гаврилину совершенно приемлемыми. Так и должно быть. Только этого и заслужит он. Вот зачем нужен наблюдатель в Конторе.
Интересное открытие! Гаврилин усмехнулся. Он должен почувствовать настроение Палача, он должен представить себе, как поведет себя его подопечный, и успеть отреагировать на любые изменения. И все он должен сделать не в результате подглядывания, не допрашивая Палача. Он должен ощутить себя Палачом.
Ощутить себя Палачом.
А потом еще и убедить начальство в своей правоте. Разорваться на портянки, но уговорить, что прав, что нужно принимать меры…
…Все равно, он не может себе этого представить. Пусть Палач готов умереть. Пусть он никогда не отказывался от выполнения приказов. Пусть он готов рисковать жизнью ради выполнения приказа.