– Кого ты положил в зале?
– Солдата.
– Тогда не хватает Блондина. И Беса, – добавил Гаврилин после паузы.
– Может, сбежали?
– Может. Или оба убиты.
– Или оба убиты…
Гаврилин медленно подошел к Палачу:
– Нужно уходить.
Нужно уходить. Действительно, нужно уходить и как можно быстрее. Все как обычно, операция переходит в стадию завершения. Уйти до того, как ресторан оцепят. Палач почувствовал на своем плече руку Наблюдателя.
– Что-то мне плохо.
– Пошли, – сказал Палач тихо, в груди пекло, и Палач боялся закашляться.
Они двинулись через кухню. Через разгромленную кухню. Возле печи лежал повар, в белой, испятнанной кровью куртке. В стороне лежали две женщины. Официантки.
Дверь на улицу была открыта. На самом пороге сидел Бес. Рядом лежал автомат.
– Бес, – сказал Гаврилин и шагнул к двери.
Нельзя, подумал Палач, нельзя, но остановить Наблюдателя не успел. С улицы ударил автомат.
Блондин ждал их, борясь с тошнотой и болью. Они не могут пройти мимо него. Не могут. И Блондин ждал. Вот сейчас, сейчас. Он не слышал выстрелов внутри здания, он вообще ничего не слышал, кроме своего дыхания.
Нога горела, но жар этот не защищал от холода, наоборот, холод пропитал все тело Блондина, дрожали руки, дрожало все тело, дрожал автомат.
Блондин ждал. Он дождется. Ему все равно, кто выйдет. Лучше, конечно, чтобы Стрелок.
Или все равно. Солдат, Наташка, или этот. Крутой.
Блондин ждал. Для него исчезло все вокруг, кроме этой двери. Руки застыли, и ствол водило из стороны в сторону.